Звездная пыль

– Я снова обрету свободу в день, когда Луна потеряет свою дочь, если это случится на неделе, когда соединятся два понедельника. Такового дня я терпеливо жду.

Иж-жвините, – произнес ему в самое ухо негромкий и какой-то лохматый голосок. – Не могли бы вы спать немножечко потише? Ваши сны такие громкие, что перебивают мои собственные, а я, понимаете ли, никогда особенно не увлекался историческими датами. Вильгельм Зеватель, тысяча шестьдесят шестой, – вот все мои познания, и те я бы отдал за единственную танцующую мышь.

– Нимфой я была. Лесной нимфой. Однажды за мной погнался принц – не прекрасный, нет, совсем другого типа. И как ты думаешь, ведь должен принц, хотя бы даже и неправильного типа, соображать что-нибудь насчет границ?
– А вы как думаете?
– Тогда я думала, что должен. Но я ошибалась. Так что на бегу мне пришлось срочно звать кое-каких духов на помощь, и – ба-бах! – я стала деревом. Что скажешь?

- Ты молод и влюблен, - отозвался Праймус. - Каждый парень на твоем месте считает себя самым несчастным на свете.

Когда тебе семнадцать, сорок пять лет – это глубокая старость.

Есть что-то в езде на единороге… Конечно, такой опыт доступен немногим, но все, кто пробовал, хором говорят, что ощущения восхитительные.

– Когда доживешь до моих лет, – вздохнула старуха, – ты узнаешь о сожалениях все, что о них возможно знать. Например, что одним сожалением больше, одним меньше – это не так уж важно в долгой дороге.

"до сих пор никому не удавалось переспорить Бриджет Комфри: её язычком, по словам односельчан, можно было соскабливать краску с амбарной двери и содрать кору с живого дуба."

Жил на свете молодой человек, который хотел обрести Мечту своего сердца.

«Пожалуйста, – шептала она голосом, очень похожим на голос его матери, – прошу тебя, защити ее. Защити мое дитя. Ей грозит опасность».