Возвращение в небо

Эта книга - волнующий рассказ о подвигах советских авиаторов, сражавшихся в небе Сталинграда, Ростова, Украины, Восточной Пруссии, Берлина. Автор ее дважды Герой Советского Союза Владимир Дмитриевич Лавриненков - человек выдающегося мужества и яркой, необычной судьбы. В августе 1943 года, будучи уже опытным воздушным бойцом, сбившим более двух десятков самолетов противника, он таранил "Фокке-Вульф-189" и вынужден был покинуть свой поврежденный истребитель над оккупированной врагом территорией. П...

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,3

6 оценок

5
50%
4
33%
3
17%
2
0%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 6Хотят прочитать 11

Рецензии

Аноним26 ноября 2018 г.
— Господин генерал считает, что вы сбили нашего аса, нарушив законы ведения войны в воздухе. Немецкие летчики никогда не прибегали к тарану, торжественно переводил майор. — За таран вы будете наказаны.

Лавриненков Владимир Дмитриевич, позывной «Сокол-17».
«Полет для меня работа, и только. Нужная и важная работа. Нам дали оружие и приказали: ищите и жгите «мессеров». Этим и занимаемся. И если мне только будет разрешено самостоятельно уничтожать их, я буду делать это люто.» (Слова одного летчика, ведомого Лавриненко)
Читая книгу, мы мысленно пройдем вместе с Владимиром Дмитриевичем весь его военный путь начиная с 1941 года и до самого взятия Берлина. Становление нашей истребительной авиации, штурмовики, разработка тактики и стратегии первых воздушных боев, подробное описание технических слабостей и сильных сторон самолетов – все это с избытком можно найти в книге. Вместе с Лавриненковым бок о бок сражался знаменитый ас Амет-Хан Султан. Довелось Владимиру Дмитриевичу и пережить тяготы плена. Он сумел бежать и вернуться в свою эскадрилью. Повествование изобилует описаниями традиций эскадрильи и ее правил ее внутренних распорядков. «У нас в полку существовал неписаный закон, по которому определялась пригодность молодых летчиков к боевой работе. Если новичок участвовал в боях в течение недели (а это означало, что он около пятнадцати раз побывал в перепалках) и если его за это время не сбили, он становился равноправным членом нашей дружной семьи. Очень важно было при этом, чтобы ведомый ни разу не отстал от своего ведущего, не бросил его, не позарился на «мессера» или «Юнкерса», иногда так заманчиво встречавшихся на его пути. Без соблюдения всех этих требований невозможно было успешно выдержать испытание на зрелость.»
Тяжело пришлось нашим летчикам на Сталинградском фронте. Там почти постоянно была плохая погода снегопады, метели, низкая облачность. Этим пользовались летчики немецкой транспортной авиации, имевшие приборы для «слепых» полетов. Из Ростова и Зимовников немецкие самолеты цепочкой ходили на Сталинград, к своим. У наших, на первых порах еще не было ни приборов для «слепых» полетов, ни кислородных приборов. «Мессершмитты» забирались на высоту 6000-7000 метров, где без кислородных масок нельзя было обойтись. И тем не менее, небо над Сталинградом было за нашими летчиками. В воздушных боях зачастую участвовало до 200 самолетов. До 1942 года у наших ВВС еще было мало самолетов. Но потом ситуация изменилась.
Справка: в июне 1942 года на сталинградском направлении мы имели самолетов втрое меньше, чем противник. А 19 ноября того же года наших бомбардировщиков и истребителей, большей частью новых, тут было столько, сколько в июне было немецких. Гитлеровское же командование за этот период смогло увеличить свой парк лишь на 16 единиц!
Приходилось использовать все возможности для ошеломления врага. «В другом клубке сражался молодой летчик Шапиро. Последними снарядами сбив «Юнкерса», он пошел на хитрость — имитировал лобовые атаки. И это дало неожиданный эффект — немецкие бомбардировщики стали шарахаться в стороны, подставляя себя под удар других наших истребителей.» Сперва Лавриненков летал на «Яках». Кстати, его вызывали в Москву для проведения консультаций с конструктором Александром Сергеевичем Яковлевым.
«Яковлев слушал и что-то чертил карандашом на листе бумаги. Когда же я вспомнил, что у Як-1 при перегрузке на выходе из пикирования срывается с крыльев обшивка, конструктор отбросил карандаш, встал из-за стола, возбужденно зашагал по кабинету. — Конструирование — это тоже бой, лейтенант. Выиграть его в стычках с инерцией, ограниченностью, с самим временем — для этого нужно много усилий… Здесь, в бюро, нам иногда кажется, что мы достигли нужною результата. А жизнь порой дает свою оценку нашему детищу- совсем не ту, на какую мы рассчитываем…
— Но мы любим Як-1. Он — настоящая гроза в руках умелого летчика! воскликнул я.
— Это известно, — спокойно произнес Яковлев и повел речь о другом. Завтра передадим вам для полка наш новый самолет — Як-9. Вы о нем еще не слышали, не знаете его. На аэродроме инженеры ознакомят вас с «новорожденным». Он значительно тяжелее первого, пушки на нем калибром покрупнее, емкость бензобаков больше.»

Впрочем, Лавриненков не сразу пересел на Як-9, а продолжил воевать на своем верном Як-1 с номером 17. Таков уж был обычай фронтовиков: до конца быть верным оружию, с которым побеждал. А еще, он не желал «менять самолет потому, что новый истребитель Як-9, хотя и имел пушки помощнее и больший запас горючего, но маневренными качествами уступал своему легкому, изворотливому брату — Як-1.» И ведь чутье не подвело опытного летчика. В первом же бою Як-9, на котором не полетел Владимир Дмитриевич, был сбит. На вертикальном маневре тяжелый Як-9 отстал, и его обстреляли «Мессершмитты».
Потом были полеты на подарке союзников - «Аэрокобре».

Справка: На "Аэрокобрах" сражались множество легендарных советских летчиков: А.И.Покрышкин, Н.Д.Гулаев, Г.А.Речкалов, Д.Б.Глинка, И.И.Бабак и другие. Наряду с мощным вооружением и маневренностью пилоты отмечали удобную комфортабельную кабину, имеющую прекрасный обзор передней и задней полусфер, бронезащиту, а также обогрев, вентиляцию, опускные боковые стекла, двери автомобильного типа. И уж самый изыск комфорта - писсуар, кстати, единственный на одноместном истребителе. Но больше всего советские асы ценили "Аэрокобру" за замечательную, редкую во время ВОВ, радиосвязь.
Освоить новый и довольно капризный самолет было не так уж и легко. Вот, что пишет сам Лавриненков: «Переучивание на «Аэрокобру», которым руководил полковник Миронов, усложнялось тем, что мы не располагали ни одним самолетом со спаренной кабиной, так называемой «спаркой». Чтобы компенсировать этот недостаток, инженеры и конструкторы, доставившие новые машины, оборудовали класс для теоретических занятий. Мы просиживали в этом классе с утра до позднего вечера, изучая кабину и шасси. «Кобра» являлась для нас принципиально новым самолетом, и, чтобы управлять ею, требовались определенные навыки. Достаточно сказать, что, например, тормоза у «Кобры» были, как у автомобиля, ножные, а мы привыкли пользоваться только ручными.»
В плен Владимир Иванович попал из-за «Фокке-Вульф-189». Это самолет, который на фронте знали и ненавидели все воины переднего края. И не случайно, когда летчики встречались на фронте с танкистами, артиллеристами, стрелками, они в первую очередь просили уничтожать «рамы».

Перекрестные линии на прицеле «Кобры» не имели никаких делений, поэтому летчику требовался немалый опыт, чтобы при стрельбе точно определять упреждение. Лавриненкову пришлось пойти на таран вражеского самолета. Его парашют отнесло в расположение немцев. Он оказался в Днепродзержинском пересыльном лагере для авиаторов при штабе 6-го германского воздушного флота. После ряда неудачных попыток, ему удалось бежать и вернуться в свою эскадрилью. В этом плане его судьба была более радужной, чем у летчика Девятаева. Проверки Лавриненкову тоже пришлось пройти, но все происходило в его полку. А затем снова была охота на немецкие самолеты, поиски воздушных трасс и подстерегание вражеских бомбардировщиков на них. Были и глупости, как например вызов немецких летчиков на дуэль. Пробравшись на немецкий аэродром, они сбросили вниз огнетушитель с запиской: «Завтра в 12.00 ждем вашу четверку севернее Николаева. Нас будет тоже четверо». Это ребячество закончилось тем, что немцы на дуэль явились, но их было 12, а не четыре…
Была в данной книге и одна странность. А возможно и не странность автора, а его попытка что-то сказать читателям, чего говорить было нельзя. Он упоминает о трагической смерти Героя Советского Союза подполковника Анатолия Афанасьевича Морозова, но ни словом не обмолвился ни о том, как погиб Морозов и даже не описал его заслуг. В интернете про подполковника Морозова тоже ничего не удалось разыскать…
Тесно пришлось поработать Лавриненкову и с французскими летчиками полка «Нормандия-Неман». «К слову сказать, гитлеровская разведка всячески пыталась узнавать фамилии и место жительства французов, которые воевали против них в составе полка «Нормандия-Неман». «Нормандцы» знали это, не случайно каждый из них имел свой пароль и только им пользовался в воздухе. Наши друзья знали и о том, какая судьба ждет их, попади они в руки фашистам… Самолет Ива Бизьена упал на оккупированной советской территории близ Спас-Деменска. Гитлеровцы нашли у мертвого летчика документы, в которых было указано, что его родители живут в Дьепе. Отец, мать, брат и сестра Ива Бизьена были немедленно арестованы и уничтожены…»
Лавриненков Владимир Дмитриевич, судя по книге, был честный и справедливый человек. А потому, фразу, которую он произносит в конце книге, умиляясь покаянию немца, вряд ли стоит воспринимать в серьез. Да, он пишет, что «И как я был взволнован, когда старый немец, с трудом подбирая слова, сказал на прощание:
— Все мы в ответе за то, что натворил фашизм… Что делать, заблуждались даже честные люди… Им долго не даст спокойно жить наша больная совесть…». Но ведь возможно, что Владимир Дмитриевич был как раз взволнован именно тем, что немецкое покаяние было обычными пустыми словами… Аминь.
Читать далее
5
372

Все рецензии

Цитаты

Аноним26 ноября 2018 г.
Выражение «качать люльку» на жаргоне летчиков означает барражирование со снижениями, набором высоты и разворотами поперек вероятного направления, где могут появиться самолеты противника.
2
87
Аноним26 ноября 2018 г.
Над полем боя цели каждый ищет сам. Ориентир — кресты на броне.
1
84
Аноним26 ноября 2018 г.
Подогреваемая снизу бетонированная полоса была всегда чистой и сухой, поэтому оба наших полка могли взлетать в любую погоду.
1
33