"Ермак" во льдах

Начну с предисловия к сборнику произведений адмирала Степана Осиповича Макарова. Предисловие в этом издании не простое, это статья «Памяти Степана Осиповича Макарова», написанная в 1904 году русским моряком, географом, гидрографом и историком Фердинандом Фердинандовичем Врангелем (сыном выдающегося мореплавателя Фердинанда Петровича Врангеля). А познакомились эти два моряка, когда Макаров был всего лишь лейтенантом. Потому очерк рассказывает не только об идеях и деятельности Степана Осиповича в области физической географии моря, ледокольного дела и броненосного флота, о наиболее значимых научных трудах Макарова, но и просто о Макарове-человеке, целеустремленном, изобретательном, рвущемся к знаниям и открытиям, радеющем за Отечество. Чувствуется, сколь сильно Врангель-младший восхищен достижениями и трудолюбием Степана Осиповича.

«Ермак» во льдах» - интереснейшее повествование об истории создания, целях и службе первого в мире арктического ледокола «Ермак». Макаров детально рассказывает о том, как проектировался ледокол, о первых неудачах, последующих доработках корабля, плаваниях и, конечно же, о самих научных ледовых экспедициях.

Автор значительное внимание уделяет гляциологии, теоретическим выкладкам и различным расчетам, касающимся как прохождения ледокола через льды различной сложности, так и самого устройства «Ермака» – эти моменты для меня были тяжелы для восприятия, знаний мне не хватает. Немало Степан Осипович рассказывает и о "хождениях по кабинетам" в попытке дать жизнь своему детищу - проекту освоения северного морского пути. Этим вопросам посвящена практически половина произведения. И только во второй части своей работы Макаров рассказывает о практической деятельности ледокола «Ермак» в условиях зимней навигации и непосредственно о ледовых экспедициях.

Все же «Ермак» во льдах» - это в большей мере записки кораблестроителя-изобретателя, чем путешественника-мореплавателя.

Кроме записок, давших название данному изданию, в нем представлены не менее интересные работы и заметки адмирала Макарова: «Влияние ледоколов на военно-морские операции», «На пароходе «City of Peking», «Броненосцы или безбронные суда?» и «Православие в Японии», а также письма, телеграммы адмирала, протоколы заседаний, касающиеся как экспедиций, так и строительства, переоборудования ледокола «Ермак».

Также в качестве приложений использованы такие материалы как:

- выдержки из записок экспедиционного геолога В.Н. Вебера, полковника инженерных войск;

- «Заметки по ледоведению» гидрографа и офицера Владимира Константиновича Неупокоева, участника полярной экспедиции на ледоколе «Ермак»;

- отрывок из дневника полковника инженерных войск Сергея Александровича Рашевского, ставшего свидетелем гибели броненосца «Петропавловска», при обороне Порт-Артура (на этом корабле и погиб адмирал Макаров).

В издании много карт, схем, иллюстраций и фотографий, являющихся прекрасным наглядным материалом к изложенной в представленных произведениях информации.

Дальше...

Степан Осипович Макаров (1848-1904)

Полярные путешествия адмирала С.О. Макарова

Первоначальный вариант линейного ледокола "Ермак", после первого плавания носовая часть была изменена и заменена.


Ледокол без носовой части во время переделки и носовая часть после спуска на воду

Ледокол "Ермак" на стапелях

Ледокол «Ермак» в операции спасения броненосца «Генерал - адмирал Апраксин»

Команда ледокола "Ермак"

После покупки этой книги больше трех месяцев не могла начать ее читать. И совсем не потому, что не было времени...)
Просто это замечательное издание с первого дня появления в моем доме успело благополучно покочевать чуть ли не по всем родственникам и знакомым (даже очередь пришлось устанавливать). Причем заинтересовались не только любители подобной документально-познавательной литературы, но и те, чьи предпочтения обычно ограничиваются чтением художественной прозы в разных ее проявлениях.
Кошмар какой-то! Еле выцарапала свою собственность из алчных рук жаждущих прочтения. Кое от кого даже пришлось "откупаться" другими книгами серии...)))

Наконец-то... прочитала (проглотила) за два дня. Одна из лучших книг этой великолепной серии! Хотя по вызываемому интересу для меня на первом месте остается "Первое российское плавание вокруг света" Ивана Крузенштерна , эта прочно заняла второе. Хотя я ох как далека от интереса к кораблестроению.
В начале издания приведена вступительная статья Ф.Врангеля "Памяти Степана Осиповича Макарова", в которой кратко описывается жизненный путь этого удивительного человека.
Сама книга - это экскурс в историю ледового кораблестроения, рассказ о постройке и технических характеристиках "Ермака", а также записи о плавании ледокола в полярных льдах. Здесь практически не найти описаний занимательных или забавных случаев из жизни экипажа и прочего в этом же духе. Все повествование посвящено именно испытаниям судна и оборудования, а также научным исследованиям ледяного покрова.
Но как же интересно это написано. Автору удалось удивительно удачно совместить обилие технических подробностей, схем, таблиц и карт с доступностью и увлекательностью изложенного материала.
Примерно треть издания занимают приложения. Это, в основном, различные документы, имеющие отношение к ледоколу и его создателю (письма, заметки, дневники), а также несколько прелюбопытнейших статей С.О.Макарова .
Отличное издание, высший балл!
ОБЛОЖКА:

ПОД ОБЛОЖКОЙ...

Начну с того, что до прочтения этой книги, я очень слабо представляла себе личность Макарова, и совершенно не знала ничего о ледоколе, кроме того, что он был первым.
В процессе чтения начинаешь понимать какая огромная работа была проделана, и какие последствия имела. В полной мере раскрывается и личность самого Макарова. Целеустремлённый, превосходно владеющий своим делом, человек, подходящий к проблеме основательно - это все смело можно сказать об адмирале. По неволе радуешься, что Степан Осипович успел написать и опубликовать свой труд, жалеешь только об одном, он так и не узнал, что за его "Ермаком" были созданы и другие ледоколы.
Сама книга написана лёгким языком, ее интересно читать, в полной мере в ней изложен ход мысли, есть объяснения, показывающие причину принятия того или иного решения. Отлично описаны события, происходившие с ледоколом. В этом издании довольно много дополнительных материалов: отрывок из дневников очевидцев, переписка Макарова и различных государственных деятелей в отношении ледокола, другие статьи адмирала, изданные в разное время. Дневники и переписка делают историю книги ещё более живой и яркой, а вот статьи, скорее всего, будут интересны тем, кто хоть немного понимает в военно-морском деле.
Обидно, что в таком красивом, и надо отметить, не самом дешевом издании было очень много опечаток, в том числе и в годах. Именно по этой причине уже не совсем веришь всем сноскам, заботливо поставленным составителями.
Как итог хочу сказать, что само произведение "Ермак" во льдах" превосходное, и если вам близка тема полярных исследований, то оно просто обязательно к прочтению.

Удивительно, как можно проецировать адмирала Макарова в качестве создателя и разработчика едва ли не первого российского ледокола, когда в той же книге мельком упоминается, что первым создателем российского ледокола был купец Бритнев. Бритнев, устав бороться с логистическими трудностями во время замерзания балтийских портов (слава «великому» Петру I ), сконструировал и построил небольшой ледокол, способный перевозить грузы. На это открытие Битнева толкнула нужда. Ведь к осени начинают поспевать хлебные грузы, предназначенные для вывоза, а в это время мороз сковывает воды Финского залива и заграждает путь. На 5 зимних месяцев многие конторы переносятся в открытые балтийские порты или закрываются. Расход приходится нести за все 12 месяцев, а выручать лишь в 7. Приходится наугад предрешать вопрос о том, послать или не послать пароход в Петербург, и в случае если не удалось предугадать время начала или конца навигации, нести значительные убытки. Не зевали и вездесущие иностранцы, которые послали в Кронштадт инженеров, чтобы посмотреть, как Бритнев ломает там лед. Они купили чертежи Бритнева за 300 р., и, сообразно с этими чертежами, был построен для Гамбурга первый ледокол, предназначенный ломать лед посредством своего корпуса. Макаров лишь дорабатывал чужие проекты ледоколов. Причем иногда ход его мысли поражает. Как, например, может быть ледоколом судно, у которого на носу был расположен винт? А ведь это считалось в то время последним словом науки. Очевидно специальной науки для России, служащей лишь одной цели – замедлению научного и промышленного прогресса. «Ледокол для Байкала сделан согласно последнему слову науки: у него в корме два винта, а в носу один винт.» Наука тогда много чего предлагала и печально, что адмирал Макаров подспудно служил своеобразным проталкивателем этих идей. Чего стоил проект по пробиванию льда при помощи опресненной воды. «Он заметил, что пресная вода, образовавшаяся от таяния льда, уйдя под лед, вследствие прикосновения к соленой воде, имеющей температуру –1,5 °C, вновь намерзает и увеличивает толщину льда снизу в то время, когда наверху происходит обильное таяние его. Предполагалось, что обогретый теплой водой борт будет менее способен прилипать к смоченному снегу. Кстати сказать, броненосцы тех лет оснащали «намордниками» на носу, которые выглядели как таран, но таковыми не являлись. Они лишь увеличивали площадь корабля. «…первый намордник, имевший вид круглого щита, был укреплен на таран броненосца «Князь Пожарский». Намордник этот не имел эластичности и служил лишь для того, чтобы удар наносился не острием тарана, а некоторой площадью».
Впрочем, героический рейс адмирала Макарова на ледоколе «Ермак» описан очень хорошо и читать его познавательно. В принципе, ледокол «Ермак», построенный англичанами, был продан России для испытаний. И действительно, зачем англичанам самим нести ненужные расходы и рисковать жизнями своих граждан, если для этого есть русские? Отсюда и весьма, как замечает сам адмирал, не торжественный выход из порта. «Менее торжественного выхода трудно себе представить; между тем потом, когда мы вернулись в Англию с поврежденной подводной частью, в числе прочих упреков, которые на меня посыпались, был и упрек в торжественности выхода из Кронштадта.» Россия пыталась как-то изучить материалы, из которых англичане изготовили ледокол. Но не было никаких технических возможностей производить сталь с примесью 3% никеля. А это значит, что ремонт ледокола могли делать только англичане. Все это было нелепо, как и анализ происхождения слова «медведь» применительно к белым медведям. «Оригинально, что название «медведь» происходит от слов «мёд» и «ведать», а между тем можно поручиться, что ни один белый медведь никогда не отведал вкуса меда.» Адмирал и его экипаж, которые не имели опыта подобных плаваний на таких кораблях, лишь «к 16 станции» смогли разобраться с оборудованием. «Когда читаешь описание других путешествий, то получается такое впечатление, что все приборы действуют прекрасно. Если это так, то они искуснее нас, потому что мы только к 16 станции направились как следует. Может быть, впрочем, и у них не все идет удачно, но об этом не пишут, и очень жаль, ибо, готовясь к ученым изысканиям, важно знать разные недостатки, и можно значительно уменьшить шансы неуспеха.» Но иностранные исследователи писали всякие фантазии в своих работах, а российские старались писать правду, которая ценилась больше фантазий Нансена. А ведь им за эту правду не платили в достаточной мере. В северных широтах проблематично было судам получить страховые платежи. «Дело в том, что он застрахован, и в таком обществе, в котором путешествия в разные страны предусмотрены, и даже имеется такса о величине надбавки на случай поездки туда или сюда. Ледовитый океан не упомянут в этой таксе, а потому общество заявило, что в случае путешествия А. Н. Крылова в Ледовитый океан оно не только не возьмет на себя ответственности ни за какую прибавку, но и будет считать себя вправе по возвращении А. Н. Крылова из плавания переосвидетельствовать его и затем принять страхование на прежних условиях или на иных, по своему усмотрению.» А ведь от страховых платежей зависит и товарооборот морских перевозок. «Правительство несет большие жертвы, но путь на Обь и Енисей от этого не улучшается, страховые премии по-прежнему очень высоки, и не дальше как сегодня я узнал что товары, идущие из Англии в Тюмень, принимаются на страхование лишь с уплатой 4 % их стоимости, а пароход страхуется не ниже как в 15 %. При таких условиях дешевого товара, как лес и хлеб, из Сибири в больших размерах вывозить немыслимо: хлеб с реки Оби вывозится лишь как обратный груз, а лес с Енисея совсем не вывозится.»
Был у адмирала и конфликт с Менделеевым, чьи сотрудники участвовали в экспедиции и которых Менделеев хотел наделить независимым статусом от капитана. В принципе, складывается такое ощущение, что экспедицию заранее обрекали на неуспех. «Первоначально я предполагал, что приедут специалисты, чтобы помочь мне преодолеть некоторые технические трудности, и лишь по отъезде комиссии из Петербурга меня известили, что председателем избран К. А. Бирилев.
Таким образом оказалось, что комиссия состоит не из специалистов и что председателем избран адмирал младший меня в чине, который высказывался против постройки ледокола на совещании в Министерстве финансов. Когда комиссия прибыла, то я увидел, что в ней старшим членом состоит г. Конкевич, который писал в газете против ледокола и открыто противодействовал мне все два года, что идет это дело. Надо думать, что г. Конкевич друг К. А. Бирилева, который этим летом в газетах одобрительно отзывался о г. Конкевиче. В качестве корабельного инженера избрали бывшего строителя броненосцев «Адмирал Сенявин» и «Ушаков» инженера Скворцова, который, вероятно, не забыл еще, что при пробе мною переборок этих судов они дали большую течь. Механиком пригласили Якобсона, бывшего старшего механика на броненосце «Минин», под командой К. А. Бирилева. Делопроизводитель – сын К. А. Бирилева.» А комиссию назначили именно из-за откровенности Макарова, из-за его нежелания скрывать проблемы. «Моя откровенность в моих ошибках продиктовала мне по приходе в Ньюкасл послать телеграмму, что получили пробоину. Наказание за откровенность тотчас же последовало, ибо на второй день получил телеграмму самого Витте: «Пожалуйста, оставайтесь в Ньюкасле до прибытия комиссии». Мне бы послать телеграмму: «“Ермак” отлично разбивает лед, подробности везу лично». Это было бы подло, но умно. Потому что моей телеграммой я дал моим врагам случай организовать комиссию, и теперь еще вопрос, как я с нею рассчитаюсь. Комиссия со мной не совещалась, и ее постановлений я не знаю, но, вероятно, они очень не лестны для меня и «Ермака». Вывод комиссии можно было предсказать заранее. « Из краткого обзора мнений членов Комиссии по ледоколу «Ермак», составленного А. А. Бирилевым 4 октября 1899 г.
Каждый раз, как ледокол «Ермак» встречался или будет встречаться с полярными льдами, получались и будут получаться более или менее серьезные и тождественные аварии, что происходит как от конструктивных недостатков ледокола, так и от недостаточно тщательного производства кораблестроительных работ на этом судне. …Носовая машина совершенно бесполезна. …Ледокол «Ермак» как судно, назначенное для борьбы с полярными льдами, непригоден по общей слабости корпуса и по полной своей неприспособленности к этому роду деятельности.» Тут бы и пожалеть адмирала, посочувствовать ему, так сказать. Но ведь и он, будучи такой же шестеренкой в государстве Россия, проталкивал кем то определенный материал. Он в положительных красках описывал японцев, их участие в православных церковных службах, проводимых на японском языке. «При начале проповеди, произнесенной, как и вся служба, на японском языке, все богомольцы сели на пол, по японскому обычаю. Наши православные церкви без скамеек как будто созданы для японцев, которые в своей домашней жизни обходятся без мебели и сидят на тех же циновках, по которым, вследствие присущей японцам опрятности, ходят без обуви. Многие из стариков и старушек все богослужение оставались на полу и часто на коленях горячо молились и клали земные поклоны. Во время пения „Отче наш" тоже все усердно молились, а певчие положили земной поклон, когда окончили пение, и все это так просто, так не принужденно и с такою присущею одним японцам красотою движений, что на по стороннего человека производило самое глубокое впечатление.»
Макаров даже написал явно заказную статью «Православие в Японии». Надуманную и неуместную, как гребной винт на носу ледокола. Но история шла своим чередом и вскоре началась русско-японская война. И кто знает, быть может мины, на которых подорвется адмирал, ставил какой-нибудь «православный японец», посетитель храма русской духовной миссии в Японии?