Дзен в искусстве написания книг

Потому что я убежден: со временем количество переходит в качество. Как так? Микеланджело, да Винчи, Тинторетто делали миллионы набросков, набирая количество и готовя себя к переходу в качество, к единичным рисункам, портретам, пейзажам, исполненным удивительной соразмерности и красоты. Великий хирург набирает количество — разрезает сотни, тысячи, десятки тысяч трупов, тканей и органов, — готовя себя к той минуте, когда от качества его работы будет зависеть человеческая жизнь. Чтобы пробежать стометровку на соревнованиях лучше всех, спортсмен пробегает десятки тысяч километров.

Спешу добавить, что подражательство – естественный и необходимый этап для начинающего писателя. В подготовительный период писатель должен выбрать ту питательную среду, в которой как ему кажется, его идеям будет вольготно расти и развиваться. Если ему близка философия Хемингуэя, он будет подражать Хемингуэю. Если его герой – Лоуренс, он будет подражать Лоуренсу. Если он испытал на себе влияние вестернов Юджина Мэнлава Родса, это проявится в его вещах. Работа и подражательство идут рука об руку в процессе учебы. Только когда подражательство переходит границы своих изначальных задач, оно начинает мешать творческому развитию. Для того чтобы найти свою собственную, уникальную историю, кому-то требуются годы, а кому-то – лишь несколько месяцев. После миллионов слов подражательства, когда мне было двадцать два, у меня случился внезапный прорыв, иными словами, я, наконец, расслабился и написал оригинальный «научно-фантастический» рассказ, который был моим «собственным».

вы в процессе развития. Неудач быть не может! Процесс идет. Работа делается. Если ее результат хорош – вы чему-то учитесь. Если плох – вы учитесь еще больше. Сделанная работа – это урок, который необходимо выучить. Пока ты не остановился, неудач быть не может. Если ты не работаешь, ты перестаешь развиваться, ты зажимаешься, становишься нервным и раздражительным и, таким образом, разрушаешь весь творческий процесс.

Видите ли, мы работаем не ради работы, мы производим не ради собственно производства. Будь это так, вы были бы правы, если бы в ужасе отвернулись от меня, закрывшись руками. На самом деле мы пытаемся найти способ выпустить на волю правду, заключенную в каждом из нас.

Я хочу, чтобы мои пьесы были прежде всего развлечением, которое стимулирует, провоцирует, ужасает и, будем надеяться, забавляет. Мне кажется, это важно: рассказать занимательную историю, хорошо прописать эмоции – вплоть до последней реплики. Пусть озарение придет потом, когда спектакль закончится и зрители разойдутся по домам. Пусть зрители просыпаются посреди ночи и восклицают: «Так вот о чем он хотел сказать!» Или на следующий день: «Он имел в виду нас ! Он имел в виду сейчас! Наш мир, наши проблемы, наши радости и печали!»

Я не хочу быть ни читающим лекции снобом, ни высокопарным доброхотом, ни скучным реформатором.

Я хочу бежать со всех ног, хочу схватить это время – лучшее время в истории человечества – набить им все свои чувства, видеть и слышать его, прикасаться к нему, ощущать его запах и вкус и надеяться, что другие тоже побегут вместе со мной, вдогонку за идеями и машинами, производящими идеи.

Меня не раз останавливали полицейские, желая знать, что я делаю на улице ночью.

Я написал пьесу под названием «Пешеход», ее действие происходит в будущем, и в ней говорится о тяжкой участи вот таких вот ночных прохожих в больших городах.

Войдя в квартиру, Монтэг замирает, ошеломленный. Он видит бессчетное множество книг, покрывающих все четыре стены в тайной библиотеке брандмейстера! Монтэг оборачивается к начальнику и восклицает:

– Но ведь вы же брандмейстер! У вас не может быть столько книг! У вас вообще не может быть книг! На что брандмейстер отвечает с сухой, легкой улыбкой:

–  Хранить книги – не преступление, Монтэг. Преступление – их читать! Да, все верно. Книги у меня есть, но я их не читаю. (...) Эти книги умирают на полках. Почему? Потому что я так хочу. Я не даю им поддержки и не даю им надежды на то, что их будут читать. Эти книги ничем не лучше обычной пыли.