Кренкебиль

Эти фразы из аннотации - "судебный произвол", "социальная несправедливость" - уже давно набили оскомину и вызвали привыкание, на них просто не обращаешь внимание, потому что за ними стоят очень уж широкие понятия. В итоге, из такой аннотации совершенно непонятно, о чем же произведение.

А оно о сломанной жизни человеческой в бесчеловечном человеческом обществе французского образца 19-го века. Когда о пенсиях даже не слышали, простой человек за всю трудовую жизнь не мог накопить никаких вкладов в банке, чтобы хоть как-то существовать на них в старости. Нет, пока жив - ты должен работать, иначе подыхай с голоду. И подыхают. Потому что становятся старыми, немощными, больными и никому до них никакого дела нет. Общество победившей буржуазии. Вот такое вам "Свобода, равенство, братство".

Старый торговец овощами застрял со своей тележкой у одного дома в ожидании оплаты за унесенный хозяйкой пучок зелени. Улочка узенькая, образовался затор. Полицейский попросил проходить, не задерживаться. Папаша Кренкебиль попытался объяснить ситуацию, но тщетно. И даже того хуже: полицейские уши устроены таким странным образом, что все слова, исходящие от людей, чем-либо привлекших их внимание, они воспринимают как "Смерть легавым!" Кренкебилю и в голову не приходило такое сказать, он их и не знал-то, откуда, всю жизнь проработав за гроши и думая только о том, как бы быть сегодня живу, а завтра уж как бог даст. Но и бесплатно раздавать свой товар он не намерен. За него деньги плачены на Центральном рынке, куда надо прийти рано утром, практически еще ночью, в любую погоду, выдержать битву со своими молодыми конкурентами за лучшие пучки зелени - и потом возьми вот так вот и отдай даром? Ни за что! Это-то Кренкебиль и попытался объяснить полицейскому. Тот совершенно ясно услышал: "Смерть легавым" - и поволок старика в участок. Завертелось дело, судебной махине недосуг вникать во всякие там дрязги мелочных торговцев, бравый полицейский четко, по форме доложил о случившемся, Кренкебиль же и двух слов связать не сумел, так его поразило судебное заседание, такое пышное, и всё это только ради его ничтожной особы! Он и подавлен, и испуган, и в то же время даже немножко горд: это всё - ради него! Получил простак по полной программе, которая заложена в законодательстве. А дальше всё было совсем печально.

Хороший рассказ. Грустный. И правдивый. Как в жизни, без всяких там чудес.

Первое знакомство с Анатолем Франсом прошло отлично, замечательный рассказ с важной проблематикой. О писателе говорят что он питал презрение к буржуазному своекорыстию, подвергал критике различные аспекты жизни буржуазной Франции. Рассмотрим на примере.

Автор, устами Жана Лермита, ведет рассуждения о судопроизводстве и правосудии в целом, в главе "В защиту председателя Бурриша" ,выражается главная идея данного рассказа. Глазами рабочего - торговца, не образованного, не умеющего выразить свою мысль, читатель наблюдает за тем как отсутствие справедливости в деле, рушит жизнь этого человека. Чувство тягостное, во время чтения, на каждом этапе только усугубляется, так как события резко принимают самый неприятный оборот.

Мне пришел на память образ Жана Вальжана из "Отверженных", есть тут связь с торговцем овощами. Кренкебиль уже после двухнедельного отбывания наказания оказался в новом для себя положении в обществе, которое осудило его по своему, и решило дело с ним больше не иметь, некоторые к собственной же выгоде. Ну чем не бывший каторжник Жан Вальжан, который больше не мог получить нигде работы из за клейма каторги. Детали двух случаев разные, но суть одна. Время идет, люди конечно за то чтобы система правосудия работала на их же благо, а выходит не многое то и изменилось. И автор замечательно объясняет почему так случилось и почему председатель "заслуживает похвалы". Вкратце: не мог же суд не поверить представителю порядка, который не может ошибаться, ибо он не рассматривается как отдельный человек, который мыслит и следственно подвержен неверным суждениям. Нет, полицейский номер шестьдесят четыре, для суда, являет собою понятие. За этим понятием лежит идея, идея его обязательной правоты, поэтому показания второго свидетеля никак не учитываются председателем.

У меня чувство что рассказ о наболевшем, автор еще в самом начале повествования, проводит мнимый диалог торговца с судьями об распятии Христа в зале и еще не отмененных декреталий Папы. А с другой стороны наличие Бюста, олицетворения Республики. Оба символа входят в противоречие с позиции автора, и весьма хорошо аргументированной кстати.

Конечно не ученому, всю жизнь трудящемуся ремесленнику не до таких высоких материй, но мысль Франса ясна. В рассказе мне особенно понравилось следующее выражение

Дерзко.