Возвращение с Западного фронта: На Западном фронте без перемен. Возвращение. Три товарища. Возлюби ближнего своего

... роскошь — это беззаботная жизнь!

Неужели в воспоминаниях было больше жизни, чем в
действительности? Не обращались ли они в действительность, между тем как сама действительность отходила назад, все больше и больше выдыхалась, пока не превратилась в голый остов, на котором некогда развевались яркие знамёна? Не оторвались ли воспоминания от действительности и не парят ли они теперь над нею лишь как хмурое облако?

И это жизнь? Вот эта монотонная смена дней и часов? Как мало, в сущности, она заполняет мой мозг. Слишком много времени остается для раздумий. Я надеялся, что однообразие успокоит меня. Но от него только тревожней.

Власть, думаю я; всегда одно и то же: одного грамма ее достаточно, чтобы сделать человека жестоким.

Мы почти еще девственны, но воображение наше растлено, и мы даже не заметили, как это произошло: прежде чем мы узнали что-либо о любви, нас уже публично всех подряд подвергали медицинскому обследованию, чтобы установить, не страдаем ли мы венерическими болезнями.

Вечером мир всегда прекрасней.

Но в одиночестве время тянется невыносимо медленно, и часто, когда сидишь один, из углов выползают странные мысли; как бледные безжизненные руки, машут они и грозят. Это тени призрачного вчерашнего дня, причудливо преображенные, снова всплывающие воспоминания, серые, бесплотные лица, жалобы и обвинения...

Больше всего мне нравится быть одному, тогда мне никто не мешает.

Мы стали черствыми, недоверчивыми, безжалостными, мстительными, грубыми – и хорошо, что стали такими: именно этих качеств нам не хватало.

Для меня фронт — зловещий водоворот. Находясь вдали от его центра в спокойной воде, уже чувствуешь его силу, затягивающую тебя, медленно, неотвратимо, без особого сопротивления.