Atlas Shrugged

— Я преследую человека, которого намерен уничтожить. Он умер много столетий назад, но до тех пор, пока последняя память о нём не изгладится из людской памяти, мир не станет достойным жизни.
— Что это за человек?
— Робин Гуд.
Обескураженный Риарден молча взирал на собеседника.
— Этот человек грабил богатых и отдавал всё бедным. А я — тот, кто грабит бедных и отдаёт деньги богатым, или, если быть точным, человек, который грабит бедных воров и возвращает деньги богатым людям, способным производить ценности.
— Что, чёрт побери, вы хотите сказать?
— Если вы припоминаете, что обо мне писали в газетах, пока не прекратили вовсе упоминать моё имя, то знаете, что я никогда не грабил частные суда и ни разу не завладел частной собственностью. Точно так же я никогда не нападал на военные корабли по той причине, что задача военного флота — защищать от насилия граждан, которые платят за это; он выполняет одну из функций правительства. Но я захватывал каждый корабль мародёров, попавший в радиус действия моих пушек, каждое судно с помощью зарубежным государствам, каждый пароход, гружённый товарами, захваченными силой у одних людей для незаслуженного обогащения других. Я захватывал яхты, плавающие под флагом идеи, с которой борюсь: нужда — священный идол, требующий человеческих жертвоприношений, нужда одних — нож гильотины, нависшей над другими. Я борюсь с тем, что мы все должны жить с нашими надеждами, планами, усилиями, ожидая, когда этот нож упадёт на нас. Я борюсь с тем, что уровень наших способностей превратился в степень нависшей над ними опасности. Успех кладёт наши головы на плаху, а поражение даёт кому-то право дёргать за верёвку нож гильотины. Этот ужас Робин Гуд обессмертил как идеал справедливости. Говорят, что он боролся против правивших грабителей и возвращал награбленное тем, кого они грабили, но значение сохранившейся до наших дней легенды не в этом. Его запомнили не как защитника собственности, а как защитника нуждающихся, не как защитника ограбленных, а как кормильца бедных. Он — первый человек, обретший ореол добродетели, занимаясь благотворительностью с помощью богатства, которое ему не принадлежало, раздавая добро, которого не создал, заставляя других оплачивать свою жалость. Он стал символом идеи, провозгласившей, что нужда, а не достижение — источник прав, что мы должны не производить, а хотеть, и что заработанное нам не принадлежит, а принадлежит — незаслуженное. Он стал оправданием каждой посредственности, которая, не умея обеспечить своё существование, требует у власти разделения собственности её лучших представителей. Он провозглашал готовность посвятить свою жизнь слабейшим ценой грабежа сильнейших. Он — худший из всех существ, двойной паразит, существовавший за счёт язв бедных и крови богатых, а люди стали смотреть на него, как на нравственный идеал. Это привело нас в мир, где, чем больше человек создаёт, тем больше приближается к утрате всех своих прав. А если его способности достаточно велики, он становится бесправной добычей каждого претендента на его собственность. И для того, чтобы стать выше прав, принципов, морали, получить позволение на всё, вплоть до разбоя и убийства, нужно лишь одно — стать нуждающимся. Не задумывались ли вы о том, почему окружающий нас мир разваливается? С этим я и борюсь, мистер Риарден. Пока люди не поймут, что из всех человеческих символов Робин Гуд — самый аморальный и самый презренный, на земле не восторжествует справедливость и не будет у человечества способа выжить.

— Ну, мне нужно время, чтобы все обдумать, поставить вопрос на рассмотрение совета директоров, проконсультироваться у лучших…
— У нас нет на это времени.
— Ты не дала мне возможности выработать собственное мнение.
— Мне плевать на твое мнение. Я не собираюсь спорить ни с тобой, ни с советом директоров, ни с твоими профессорами. Ты должен сделать выбор, и ты сделаешь его прямо сейчас. Просто скажи: да или нет.
— Опять твои диктаторские замашки…
— Да или нет?
— Вот вечно ты так. Ты всегда все переворачиваешь и сводишь к одному: да или нет. В мире нет безусловных вещей, нет абсолюта.
— Стальные рельсы — абсолют, и мы их либо получим, либо нет. Третьего не дано.

Кто бы ты ни был, мысленно обращалась она к своему герою, ты, человек, которого я всегда любила, но так и не встретила, ты, кого я надеялась увидеть в конце уходящего за горизонт пути, чье присутствие ощущала на улицах города и чей мир была готова заполнить, - знай: мною двигали любовь к тебе, надежда найти тебя и желание достойно предстать перед тобой. Теперь я понимаю, что не не отыскать тебя, - ты недосягаем и нереален, и все-таки остаток моей жизни принадлежит тебе. Я буду жить во имя твое, даже если мне не суждено узнать его, буду продолжать служить тебе, даже если моя игра проиграна, я не сойду с пути.

Я сделаю все, чтобы достойно предстать перед тобой, зная, что этого никогда не произойдет...