Последнее плавание корабля-призрака

— Я совсем забыл! — воскликнул дон Сабас. — Всё время забываю, что у нас осадное положение.

– Мина, – обратилась к ней слепая, – если желаешь быть счастливой, не вздумай кому-нибудь поверять свои секреты.

Пока кофе варился, полковник сидел около печки, напряженно прислушиваясь к себе. Ему казалось, что его внутренности прорастают ядовитыми грибами и водорослями. Стояло октябрьское утро. Одно из тех, что трудно пережить даже такому человеку, как полковник, привыкшему к томительному течению времени. А ведь сколько октябрей он пережил! Вот уже пятьдесят шесть лет - столько прошло после гражданской войны -полковник только и делал, что ждал. И этот октябрь был в числе того немногого, чего он дождался.

Они говорят, что это лучший петух в округе, – возразил полковник. – Стоит не меньше пятидесяти песо. Он был уверен, что этот довод оправдывает его решение сохранить петуха, оставшегося после сына: девять месяцев назад во время петушиного боя его изрешетили пулями за распространение листовок.

Полковник отстранил какую-то женщину, наклонился к матери покойного, положил руку ей на плечо. Стиснул зубы.

— Мое глубокое соболезнование.

Мать не подняла головы. Она открыла рот и завыла. Полковник вздрогнул. Он почувствовал, что бесформенная масса, разразившаяся жалобными воплями, толкает его на труп. Он попытался ухватиться за стену, но руки, не находя её, натыкались на тела людей.

Шёл мелкий, докучливый дождь. Полковник был бы не прочь завернуться в шерстяное одеяло и снова улечься в гамак. Но надтреснутая бронза колоколов настойчиво напоминала о похоронах.

— Ужасно, когда тебя хоронят в октябре, правда? — сказала она.

Но муж не обратил внимания на её слова. Он открыл окно. Во дворе уже хозяйничал октябрь. Разглядывая сочную густую зелень, следы дождевых червей на мокрой земле, полковник вновь всеми внутренностями ощутил его мокрую пагубность.

– Ну как больные, еще не умерли? Полковник поднялся ему навстречу.
– Увы, доктор, – сказал он. – Я всегда говорил, что ваши часы спешат.

• Коли я вдень зайшов за вами, вас уже не було, навіть капелюха не залишили.