Зимовье на Студёной

Реализм шамана-импрессиониста.
Детям не стала бы такое читать. Лично мне еще Серой шейкой травму в школе нанесли, до сих пор крыло болит. А историю деда и его собаки без ста грамм или вхождения в транс вообще не пережить.
Беспросветный рассказ. Семья сгинула, сам старик, медведем поломанный, десятки лет живёт один в дебрях, обоз с хлебом раз в год приезжает. Собака старая, никто не вечен.
Сам себе могилу выкопал, так по весне всё равно волки найдут.
Тлен и снег, снег и тлен.
Но написано легко, просто, мазками акварельными. Неизбежность смерти, круговорот жизни.
И за гранью Яви наконец-то покой, свет, друзья, Музгарко хвостом виляет.
Петушка жалко.

Дмитрий Наркисович МАМИН-СИБИРЯК –
«Емеля-охотник» (рассказ, 1884 г.)

«В той избушке, что стоит у самого леса, живёт старый охотник Емеля с маленьким внучком Гришуткой…»

Д.Н. Мамин-Сибиряк – «Емеля-охотник» (рассказ, 1884 г.)

«Далеко-далеко, в северной части Уральских гор, в непроходимой лесной глуши спряталась деревушка Тычки. В ней всего одиннадцать дворов, собственно десять, потому что одиннадцатая избушка стоит совсем отдельно, у самого леса. Кругом деревни зубчатой стеной поднимается вечнозелёный хвойный лес. Из-за верхушек елей и пихт можно разглядеть несколько гор, которые точно нарочно обошли Тычки со всех сторон громадными синевато-серыми валами».
Так начинает свой рассказ автор.
Обратите внимание на то, каких правильным, каким РУССКИМ, каким действительно ХУДОЖЕСТВЕННЫМ языком он пишет! Его речь будто льётся, и события, о которых пишет Дмитрий Наркисович, правдивы и прекрасны.
Любопытно, что если автор пишет о том, о чём ПОЁТ его душа, и пишет талантливо, то даже если мы читаем о событиях непростых, о жизни трудной, подчас, трагической, то и тогда мы чувствуем громадное НАСЛАЖДЕНИЕ.
Войдя в свой дом, свой мир, вернувшись с современной городской улицы или вынырнув из круговерти метро, которое напичкано девицами в штанах и с волосами всех цветов, с девицами, у которых проколоты не только уши (зачем?), но и брови (зачем?!) и даже нос (как у коровы! Зачем?!!), которые выставляют напоказ голый пупок и голые колени разодранных джинсов (нищие что ли?), которые смеются грубыми прокуренными голосами (как мужики!) и делают такие ужимки, что крыловская мартышка «удавилась бы с тоски», ты можешь ПОГРУЗИТЬСЯ в «великий и могучий русский язык» Мамина-Сибиряка.
Более того, из рассказа ты узнаешь, как живут НОРМАЛЬНЫЕ люди – без пирсинга в сосках и без татуировки на плече. Как живёт старик Емеля, который должен прокормить охотой не только себя, но и своего внучка, оставшегося сиротой. Емеля стар и ему уже не так легко поймать зверя, а внучок его болен и просит есть.
И всё же эти люди живы не едой и не охотой, - они очень тонко чувствуют КРАСОТУ и выбирают именно ЕЁ, даже если красота эта заставляет их жертвовать самым необходимым…
Прочтите это замечательное произведение, и оно сделает вас чуть-чуть лучше.

Никогда не забуду то печальное чувство, которое охватило меня, девятилетнего пацана, когда я прочитал этот рассказ о жившем в медвежьем углу одиноком старике Елеске с собакой Музгаркой и петухом ив одиночестве же закончившем свой земной путь, даже не оставив следа.

Пронзительно печальный рассказ. Даже сейчас , перечитав его, а Мамина-Сибиряка я практически не перечитывал, я вновь ощутил то же печальное чувство, что и в детстве, к которому примешивалось реальное чувство жалости к старым людям, оказавшимися в конце своей жизни в одиночестве и тяжелых жизненных условиях.

Ничего хорошего рассказ не предвещал с самого начала.

Еще один странный рассказ Мамина-Сибиряка. Странный потому что, если объективно, то как и в "Емеле-охотнике" речь в нем идет о вещах мрачных, страшных и печальных. О потерях, об одиночестве, о суровости жизни в глухом таежном углу. Но написано все красками легкими, светлыми, малиновыми.
Резюме: жизнь штука жуткая; несмотря на весну вначале и редкие подарки судьбы, в конце концов любого она сломает, изуродует и осиротит. Но все будет хорошо: умрешь и все страдания закончатся. И лебеди весной снова прилетят гнездиться на Студеную. Как-то так.