1
Ваша оценкаМетафизический реализм Платонова.
Повесть о звёздном устремлении человеческого духа, о звёздных путях, по которым ходят, срываясь, человеческие мысли и сердца, а также - любовь.
Жанры
Книга из цикла
Зодчие новой природы
Рейтинг LiveLib
4,0
56 оценок
- 538%
- 439%
- 320%
- 22%
- 12%
Ваша оценкаПрочитали 65Хотят прочитать 43
Рецензии
Аноним15 января 2017 г.Читать далееГолубые, эфирные поля небес, засеянные розами зорь с шипами звёзд. Тоска по райскому саду...
Герои этой экзистенциально-фантастической повести ищут рудименты рая : счастье, красоту, любовь, власть.
Гениальный учёный, с символичной фамилией "Попов", делает открытие о том, что вся вселенная - жива, что электроны- это некие микробы сознания, но процесс этой жизни столь медлителен, что для человека он кажется мёртвым.
Незадолго до открытия того, как убыстрить этот процесс, дабы все увидели, что вселенная жива, Попов разговаривает с собой, с грустно улыбающимися предметами в комнате, и видит образы из детства, что-то о матери...
Докопавшись до истины, Попов кончает с собой, оставляя своего ученика Кирпичникова, из мрачного города Гробовска, наедине с обрывком истины, написанной им на листке.
Жена, ребёнок, милый дом... что ещё нужно для счастья? Не есть ли любовь - эфирный путь небес? В душе любимого человека сокрыт целый мир! Но почему же искушающий демон скитаний, порой влечёт нас к иным мирам, иной любви?
Кирпичникову мало любви, семьи. Его душа томится в этом мире и теле, словно заживо погребённая. И вот, ночью, он покидает семью, уезжая в Америку, где растут поля из роз. Странствуя, брéдя и бредя́ сердцем по миру, он, как и многие из нас, ищет нечаянного блеска живого мига ли, улыбки прохожей, которые бы отразили на миг нашу душу, направив её на нужную мысль.
Размышляя о Будде, Сократе, Спинозе, Шпенглере ( печальные ступеньки мыслей, ведущие к закату мира), он думает о том, что все они хотели догадаться до истины, припомнить её... но она всегда оставалась вне их, как зеркальная гладь пруда, над которой они склонялись уже не собой, но... цветком ли, звездою, красотой мысли...
Кирпичников, словно продолжая в судьбе и душе свою мысль, слагает некое мироздание. Истину, душу мира,- думает он, - нужно пропустить сквозь персты, лепя и творя, досотворяя из неё то, о чём грустно молчит природа, порой смотря и моля человека о чём-то заветном, печальными глазами животных, цветов..
Почти набоковский образ некой памяти сердца, смутно ощущающей иные свои движения мысли, желаний, как воспоминание о нас же самих, когда мы были частью звёзд, цветов, животных, и чувствующей ответственность и долг перед миром, мучительно желая вспомнить, что оно, сердце, не просто так дышит и бьётся, но что оно должно что-то сделать для мира.
На своём пути в Америку, Кирпичников встречает очередного гения, живущего в глуши, и докопавшегося до истины волновой природы мыслей, которые излучает мозг, а значит, если хорошо и сосредоточенно думать, то мысль, взаимодействует с электронами, с жизнью материи, и человек, словно парализованный ангел, начинает шевелить крылом : грозами, деревьями, звёздами...
Но готов ли человек к такой власти над миром? Ангел, или же демон пробудится в человеке?
Когда человек в гневе, он может ранить нечаянным словом даже любимого, но он может зажать себе рот. Но чем, какими крыльями зажать, обнять душу, мыслящую во все концы света тёмные, светлые, безумные, порочные мысли, которые грозят сбыться?
Апокалиптическая, мощнейшая сцена в повести : "злой гений", могущий повелевать миром, ложится в померкшей тишине комнаты на пол, и сквозь потолок, облака и ночь, начинает мыслить страшное, давая духу дьявольскую свободу : где-то в бездне вселенной, гаснут и расцветают сверхновыми звёзды, сталкиваются планеты... человек, словно бог, участвует в пересотворении этого безумного мира. В мозгу гения проносится грустный образ матери-природы, из глаз которой текут кровавые слёзы...Гений и злодейство - две вещи несовместные? Но что, если ум и гениальность, это и есть зло?
Та тёмная воля к творчеству, которая расщепляет, распинает луч, на радугу, жизнь - на искусство, счастье, любовь. Но они не могут остановиться, словно Фауст, сказав мгновению "Замри!", и распинаются уже любовь, счастье, искусство... и дальше, дальше, и нечто в человеке и жизни, самые яркие и нежные чувства, разлетаются друг от друга, словно звёзды, туманности, и вот, возвращённый рай в тысячный раз утрачивается, душу заполняют пустота и скука : два человека рядом, а меж ними - звёздные, тёмные пространства, и не докричаться им друг до друга уже никогда.После прочтения повести, на ум приходит жуткий образ : а не потому ли природа нам кажется равнодушной и мёртвой, что она - это некий ангел, бог, или даже мы сами в грядущем, но она боится мыслить, шевельнуть крылом мысли, ибо самая кошмарная, случайная мысль может кошмарно сбыться войнами ли, землетрясениями ли...
Бесконечное одиночество ангела, лежащего среди ночи и роз, и слеза, сверкающая падшей звездой.23803
Аноним10 апреля 2025 г.'Вечная слава зодчему новой природы'
Читать далееВ "Эфирном тракте" научный поиск обретает черты религиозного откровения: микробы, питающиеся эфиром, термические туннели в вечную мерзлоту, электромагнитное поле мысли — всё это не столько проекты, сколько молитвы, обращённые к пустоте. Платоновский герой — всегда апостол прогресса, но прогресса трагического, ибо его вера в технику есть лишь сублимация неутолённой жажды смысла.
После внезапной смерти своего наставника ученого Попова, его неоконченный труд об искусственном размножении электронов микробов и технически исполнить эфирный тракт, чтобы на нём прилить эфирную пищу к пасти микроба и вызвать в нём бешеный темп жизни, решается Михаил Кирпичников. Попутно Кирпичников в составе рабочей бригады роет термический туннель в Якутии, для высвобождения тепла.... Сюжет с героями меняется очень скоротечно. Появляются новые смыслы. Рождаются и умирают. Отец искал эфир, но не нашёл. Сын нашёл, но потерял. ..
Уникальность Платонова — в его способности превращать технические термины в поэтические образы. "Эфирная пища", "электронные микробы", "термический туннель" — эти словосочетания существуют на грани лексического распада, где профессиональный жаргон сливается с мифопоэтикой.
Это не просто стилистический приём, а отражение кризиса сознания: герои говорят на языке науки, но мыслят категориями магического мышления. Их "эфирный тракт" — это попытка построить мост между рациональным и иррациональным, который неизбежно рушится, ибо сама эта дихотомия в платоновском мире ложна.
Все технические утопии в повести:
- Размножение электронных микробов
- Добыча тепла из вечной мерзлоты
- Управление природой силой мысли
— представляют собой вариации на тему вавилонского столпотворения. Герои строят свои "башни" (в прямом и переносном смысле — тот же термический туннель), но вместо обретения абсолютного знания получают лишь подтверждение собственной конечности.
Финал повести, ставящий читателя в тупик своей внезапностью, — не художественный каприз, а логическое завершение этой онтологии неудачи.
"Эфирный тракт" — это не маршрут и не технология, а символ самой человеческой природы: мы обречены прокладывать пути в пустоте, зная, что они никуда не ведут. И в этом — странное утешение платоновского мира: наше поражение уже запрограммировано, но сам акт поиска придаёт ему трагическое величие.
Платонов не даёт ответов — он лишь показывает, что вопрос "как жить?" техническими средствами не решается. И в этом — его главная философская глубина.22163
Аноним28 июня 2014 г.Читать далееПроизведение потрясающее. Читая, всё время поражалась фантазии автора. Только было прочтёшь какое-то совершенно вроде бы безумное по сути положение, осознаешь, свыкнешься с ним, как автор тут же огорошивает очень неожиданным выводом, сделанным из совокупности сообщённых тебе ранее фактов, но таким выводом, до которого ты (я, например) в жизни бы не дошла своим, так сказать, умом. Вообще, уже одно это про живые электроны, например, придумано совершенно, исключительно прекрасно. А язык Платонова меня очаровал уже давно.
Правда, на мой взгляд, в книге многовато недосказанного. Я вообще люблю, когда какие-то моменты остаются "открытыми", так чтоб читатель сам подумал, как всё могло бы быть, но в этой книге автор, по-моему, чересчур много оставил на откуп читателю.
По прочтении (да и в процессе чтения) появляется ощущение лёгкой такой жути. Вот люблю я такие книги, казалось бы, совершенно не "ужастики" и даже не мистические по сути своей, но оставляющие такое таинственное волнующее "послевкусие". Даже слегка суеверным страхом окрашенная мысль появляется, мол, а стоит ли зачастую человеку углубляться столь сильно в тайны и загадки природы, не против ли природа такого вмешательства в своё нутро? Человек и так достаточно её изучил и преобразовал, возможно, существуют всё-таки какие-то границы, переходить которые не следует для блага учёного-исследователя и человечества в целом? Наверное, стоит всё же об этом задуматься.
10201
Цитаты
Аноним16 января 2018 г.Кирпичников сильно затосковал, потому что он был человеком, а человек обязательно иногда тоскует.
81,8K- Аноним9 апреля 2025 г.
Попов несомненный упадочник. Совершенно разложившийся субъект. В нём действовал, конечно, гений, но эпоха, родившая Попова, обрекла его на раннюю гибель, и гений его не нашёл себе практического приложения.
647 - Аноним10 апреля 2025 г.
Бывает старость как юность: ожидающая спасения в чудесной опоздавшей жизни.
526
Подборки с этой книгой
Прочитанное на литературном турнире
- 1 705 книг
Осенний туесок 2020
- 499 книг
История советской фантастики
- 288 книг
Планы-планы.
- 184 книги
Моя электронная библиотека
- 2 326 книг
Другие издания
