Fatherland

Двадцать миллионов поселенцев на Востоке к шестидесятому году — таков был план Гиммлера. Девяносто миллионов — к концу столетия. Прекрасно. Переселили их как полагается. Беда в том, что половина хочет вернуться обратно. Представьте, Марш, эту глупость космических масштабов — жизненное пространство, в котором никто не хочет жить.

Насилие, как статическое электричество, потрескивало вокруг него в сухом воздухе.

С головы до пят она была третьей по счету женой.

Режим позакрывал церкви и взамен выстроил похожие на соборы железнодорожные вокзалы.

Она, как всегда, взглянула на удостоверение, словно никогда не видела его раньше, потом на его лицо, обратно на
удостоверение, потом вернула его и движением подбородка выразила нечто среднее между признанием и насмешкой.

Толстая коричневая бумага, аккуратно завернутая и облепленная клейкой лентой. Можно сказать, профессионально завернутая и заклеенная. Твердые линии и острые складки, экономное использование материала и труда.
Образцовый сверток. Ни один известный Маршу мужчина не мог бы сделать такой сверток – должно быть, женская работа.

Хальдер завертел головой и украдкой оглянулся вокруг, не подслушивает ли кто, – люди называли это «немецким взглядом».

В человеческом теле шесть литров крови - достаточно, чтобы выкрасить большую квартиру.

секреты исчезают вместе с их носителями