Сид. Тартюф

Мариана
Но что же делать мне против отцовской власти?

Дорина
Сказать ему, что всякий любит сам,
Что не ему вступать в замужество, а вам.

Проворны, мстительны, бессовестны, жестоки
И, чтобы погубить другого, рады вплесть
Небесный промысел в свою слепую месть;
Тем боле страшные в пылу неукротимом,
Что борются они оружьем, всеми чтимым,
Что их неистовство, дабы сердца привлечь,
Для злодеяния берет священный меч.

Хоть нежность за тебя восстать еще готова,
Я быть должна, как ты, бесстрашна и сурова:
Достойному меня долг повелел отмстить;
Достойная тебя должна тебя убить.

Я вижу, что душа раздвоена во мне:
Высоко мужество, но сердце всё в огне.

Кто добродетелен, тех травят бессердечно;Завистники умрут, но зависть будет вечно.

Да и болтает кто же?! Те,
Кто от себя отвлечь желает подозренье
И чьё действительно зазорно поведенье.
Им сплетню принесёт сорока на хвосте -
Давай работать языками!
По косточкам тогда вас разберут,
Чего не снилось, приплетут -
И думают, что стали чище сами!..

Чаще всего бывает так, что воздействия самой возвышенной морали оказываются менее действенными, чем сатира; ничем так не проймёшь людей, как изображением их недостатков. Выставить пороки на всеобщее посмеяние - значит нанести им чувствительнейший удар; упрёки выслушивают равнодушно, а насмешку не могут перенести. Дурным человек соглашается быть, но быть смешным не хочет.

Мы странно созданы: с диковинным
упорством
Не отличаем мы от набожных людей
Заведомых обманщиков, ханжей
И до костей проникнуты притворством.

Чтоб мужу нравиться, нет нужды наряжаться...

Блага для меня превыше чести нет.