Поездка в горы и обратно

Каков он теперь - не было большой тайной. Прямой борозды его жизни не искривил вихрь чувств, хотя изрядно замедлил темп пахоты. Угрызения совести, стремление проникнуть в замкнутый мир другого человека вступали в противоречие с пестуемым долгие годы эгоизмом, с настойчивыми попытками разума в любом случае подняться над запутанными отношениями между мужчиной и женщиной. Увязнув в них, как в пакле, станешь расходовать свои силы не во имя идеи и не для достижения цели, а лишь для выяснения этих отношений. Он всегда опасался неуправляемых стихий, избегал их, хотя не забывал добровольного, отчасти, конечно, навязанного ему обязательства, - в противном случае разве стал бы торчать в неуютной комнатке общежития, стал бы с бьющимся сердцем спрашивать себя, почему целых три месяца тянул?

Лионгина открыта, как рана, с которой сорвана повязка. Страшно коснуться - закричит от боли. Хорошо бы набраться смелости, проникнуть в её раненую душу и свою ей раскрыть, как на исповеди, превратить боль и потери обоих в общую неделимую боль. Откинуть прочь рубашку счастливчика, которая слабо, ох как слабо греет. Нырнуть вместе в бездны и вместе выплыть. Никогда не было у них общей боли, может, лишь в горах, в тех коварных горах! - Да и там каждый наособицу страдал. Начать жизнь сначала, когда пройденный её большая часть?

- А мы что, обязаны были всё знать? - Начальник разгорячился, его суровой взгляд, пробившись сквозь завалы времени, уже всматривался в хорошо знакомые лесочки, нищие полосы на песчаниках. - Послушай! Когда меня назначили на ответственный участок коллективизации, заскочил я как-то в одну сельскую школу. И приглянулась мне тамошняя учителка. И я ей тоже вроде понравился. Ещё неувечным был. - Пошевелил своей изуродовой рукой. - Она здорово рисовала, так, бывало, изукрасит стенгазету флагами, звёздами - залюбуешься. И голосок у неё приятный был -  хор организовала. Я на неё посматриваю, она на меня. Однажды собрание там допоздна затянулось, и я остался ночевать в школе. Молодой был, горячий, и она не соня...Просыпаюсь утром -  свернулась в ногах и плачет. Что такое? Охраняет, чтобы кто-нибудь спящего не кокнул. Спелись мы за лето, мысли о женитьбе в голове вертятся, только бац мне на стол анонимку - кулацкая, мол, дочка, родители и брат на Запад сбежали. Кому сирота, а мне -  кулацкая дочка, классовый враг.

Сны Лионгины, что бы они могли означать? Всё ещё бродит по горам, пусть и пригасшим, и всё, что дорого ей, складывает тайком в их тени? Ведь на самом деле её горы давно сплющились, как порванный мешок с зерном. Всё, восхищавшее её в чужих краях, дешёвый фарс, на собственной шкуре узнала.  Лучшего определения не подберёшь -  позорный фарс. Ещё немножко - и отдалась бы какому-то проходимцу. На глазах у законного мужа и всей патриархальной деревни. Её парализованный дух не сопротивлялся, если бы не он, Алоизас, не его твёрдость.

Особо страстным он никогда не был, атаки студенток отбивал легко, не жалея об упущенных возможностях. А тут? Неужели променял бы ощущение чистоты, которым гордился, на благосклонность тупой девки? Мало кто поверит - целую неделю после свадьбы не прикасался к жене. Она очень боялась, он не хотел насильно. Не легко было, потому что интимную сторону любви он уже познал. Довольно сдержанно вёл себя и потом, когда они наконец кое-как спелись. Погорячился пару раз в горах - в тех страшных горах, где наглость и физическая сила так и кричат о своём превосходстве над сдержанностью и мудростью.

Снежок, просвистевший мимо уха, заставляет повнимательней приглядеться к возникшей ситуации. Чепуха. Никакой истории нет. Есть три студентки, из кожи вон лезущие, чтобы, не сдавая, получить зачёт... Подобных "историй" у каждого преподавателя -  пруд пруди! И всё-таки неспокойно, словно втихомолку окружают таинственные враги. В памяти выстраиваются лица товарищей по кафедре, всплывают физиономии начальства и совсем неожиданно -  невзрачная фигурка бывшего коллеги Н.  У этого неврастеника идея фикс -  разоблачить порядочного человека и хорошего руководителя Эугениюса Э. Алоизас не забыл, как Эугениюс помог ему после той катастрофы в горах. Да- да, катастрофы! Это была ужасающая катастрофа, хотя погибших не хоронили. Все потерпевшие рстались живы. Лишь в старину трагедии оканчивались кровью... Вот кто  сумел бы трезво оценить ситуацию - Гертруда! Ответственный работник, десятки подчинённых. Не какое-то заштатное учрежденьице -  большое министерство.