Рассказы

... некто Трипп. [...] Половину его лица скрывала короткая курчавая рыжая борода, похожая на коврик для вытирания ног, только без надписи «Добро пожаловать»...

— А я представляю себе домашний очаг [...] в виде дома в восемь комнат, в дубовой роще, у пруда, среди техасских прерий. В гостиной [...] будет рояль с пианолой, в загородке [...] — три тысячи голов скота; запряженный тарантас всегда наготове для «хозяйки». [...] Вот как оно будет. А на все ваши познания, течения и философию мне очень даже наплевать.

Сколько раз убеждался он, что утро бесследно уносит легкую сердечную боль, возникшую вечером.
(Дороги судьбы)

... Этот вор не принадлежал ни к категории джентльменов, ни к категории поваров из Адовой Кухни. [...]  Ей [полиции] еще не доводилось слышать о солидном, степенном воре, не проявляющем тенденции ни опуститься на дно, ни залететь слишком высоко.

Душа, готовясь отправиться в таинственный, далекий путь, становится чуждой всему на свете.

Но вместо того, чтобы выполнить просьбу, Джим плюхнулся на кушетку, заложил обе руки под голову и улыбнулся.
«Делл», — сказал он, «давай отложим наши рождественские подарки на потом. Они слишком хороши, чтобы использовать их сейчас. Я продал часы, чтобы за вырученные деньги купить тебе гребни. Что ж, а теперь, полагаю, давай займемся котлетами».

Возможно, мои волосы и можно измерить количеством, — продолжала она с внезапной нежной серьезностью в голосе, — но никто никогда не сможет измерить мою бескрайнюю любовь к тебе.

Достойно запечатлеть образ такого детины, как Рейдлер, могла бы, пожалуй, только фреска — нечто огромное, спокойное, простое и не заключённое в раму.

Expenses had been greater than she had calculated. They always are.