Ювенильное море. Котлован. Повести и рассказы

«Вследствие тяжелой медицинской усталости ораторов, никаких митингов на этой неделе не будет».

Разные сны представляются трудящемуся по ночам — одни выражают исполненную надежду, другие предчувствуют собственный гроб в глинистой могиле; но дневное время проживается одинаковым, сгорбленным способом — терпеньем тела, роющего землю, чтобы посадить в свежую пропасть вечный, каменный корень неразрушимого зодчества.

Чтобы не думать дальше, мужик ложился вниз и как можно скорее плакал льющимися неотложными слезами.

...,- жили мы люто, а кончаемся по совести.

Ведь слой грустных уродов не нужен социализму, и его вскоре также ликвидируют в далёкую тишину.

– Дорогая моя Маша… Где вы раньше были, почему я давно-давно не встретил вас?
– Я до войны в десятилетке была, а давно-давно меня совсем не было…

Хромой тоже нигде не заметил земной красоты. Наоборот, он беседовал с Пуховым о какой-то ручке Курсавке, где ловил рыбу, и о траве доннике, посыпаемой для вкуса в махорку. Курсавку он помнил, донник знал, а про Великий и Тихий океан забыл и ни к одну пальму не вгляделся задумчивыми глазами.

.. Пухов гулял в окрестностях города и думал - сколько порочной дурости в людях, сколько невнимательности к такому единственному занятию, как жизнь и вся природная обстановка.

Неизвестный человек постоял, что-то подумал и не согласился:
— Нельзя! Куда ж мы своих ребят класть будем! Мы по росту готовили гробы: на них метины есть — кому куда влезать. У нас каждый и живет оттого, что гроб свой имеет: он нам теперь цельное хозяйство! Мы те гробы облеживали, как в пещеру зарыть.

Сафронов приоткрыл от разговорного шума один глаз и думал, какую бы ему наиболее благополучную линию принять в отношении сидящего представителя интеллигенции.