Кэрри

"Но самый знаменитый случай, наверное, это побег, который совершил Сид Недью. Дело было в 1958 году. Сид линовал бейсбольное поле для предстоящего в субботу матча, когда послышался свисток, извещающий охрану о том, что уже три часа и пришла новая смена. Ворота открылись, отдежуривший патруль направился к выходу, а охранники, заступающие на смену, пошли на тюремный двор. Как всегда, смена охраны сопровождалась громкими приветствиями, похлопываниями по спине, бородатыми шутками… Сид просто развернул линовочную машину в направлении ворот и поехал, оставляя за собой белую полосу на протяжении всего пути до ямы, находящейся уже далеко за пределами тюремной территории, где перевернутая машина была обнаружена в груде известки. Понятия не имею, как ему это удалось. Он просто ехал на этой штуковине, оставляя за собой клубы известковой пыли. Был ясный денек, охранники, покидающие тюрьму, радовались тому, что наконец уходят, а их сменщики были слишком огорчены тем, что заступают на работу, и никто из них не дернулся вовремя, чтобы остановить линовочную машину, к тому же совершенно не видную в клубах пыли. И пока все эти парни отряхивались и чихали, Сида и след простыл.
Насколько мне известно, он и теперь на свободе. Мы с Энди часто смеялись над этим грандиозным побегом, и когда услышали об угоне аэроплана, из которого один парень ухитрился выпрыгнуть с парашютом, Энди готов был биться об заклад, что настоящее имя этого малого Сид Недью" (с.)

Рита Хейуорт висела в камере Энди до 1955-го, если я правильно помню. Затем ее сменила Мэрилин Монро. Тот самый плакат, где она стоит около решетки сабвея, и теплый воздух развевает ее юбку. Монро продержалась до 1960-го, и когда она была уже почти совсем затерта, Энди заменил ее на Джейн Мэнсфилд. Джейн была, простите за выражение, соска. Через год или около того ее сменили на английскую актрису, кажется, Хейзл Курт, но я не уверен. В 1966-м, убрав и ее, Энди водрузил на стену Ракел Уэлч. Этот плакат висел шесть лет. Последний плакат, который я помню, — хорошенькая исполнительница песен в стиле кантри-рок Линда Ронстадт.
Однажды я спросил Энди, что для него значат эти плакаты, и он как-то странно покосился на меня.
— Они для меня то же, что и для большинства других заключенных, полагаю, — ответил он. — Свобода. Понимаешь, смотришь ты на этих хорошеньких женщин и чувствуешь, что можешь сейчас шагнуть на эту картинку. И оказаться там. На воле. Думаю, более всего мне нравилась Ракел Уэлч потому, что она стояла на великолепном побережье. Вид просто изумительный, помнишь? Где-то в окрестностях Мехико, милое тихое местечко, где можно побыть наедине с природой. Разве ты никогда не чувствовал всего этого, когда глядел на картинки, Рэд? Не чувствовал, что ты можешь шагнуть туда?
Я признался, что никогда над этим не задумывался.
— Однажды ты узнаешь, что я имею в виду, — задумчиво ответил Энди, и он был прав. Спустя годы я понял, что он имел в виду, и первое, о чем я тогда вспомнил, был Нормаден и как он жаловался на сквозняки в камере Энди.