Кэрри

Каждый уходящий день она вычеркивала жирным черным фломастером, хотя сама понимала, что это свидетельствует о довольно паршивом отношении к жизни.

"...Я хочу всё обдумать и решить, что же делать теперь до того момента, когда мой собственный огонь скроется во мраке этого длинного черного туннеля..."

...частью сознания она по-прежнему верила, что все это сон и что она вот-вот проснется - с ощущением потери и облегчения одновременно.

Каждый уходящий день она вычеркивала жирным черным фломастером, хотя сама понимала, что это свидетельствует о довольно паршивом отношении к жизни.

И вдруг ей показалось, что это уже не имеет значения, ничего больше не имеет значения – лишь бы только перевернуться на спину и увидеть звёзды, перевернуться, взглянуть на них хоть разок и умереть.

Надеюсь, что Тихий океан такой же голубой, как в моих снах...

Стоит надеяться на лучшее, но готовиться стоит к худшему

Надежда — самая лучшая из вещей. Она никогда не умирает.

Однажды, когда я ездила в Нью-Йорк, я видела, как старый пьяница тащит по улице за руку маленькую девочку в голубом платье. Она так плакала, что у нее кровь шла носом. У старика был зоб, и шея – будто велосипедная камера. Огромная красная шишка на лбу, прямо посередине, а на синем пиджаке из саржи длинная белая полоса. Но все торопливо шли мимо, потому что, если не обращать внимания, они скоро скроются из вида. Тоже очень жизненно.

Мистер Мортон откинулся в кресле и с чистой совестью выбросил все происшедшее из головы. Когда в кабинет несмело вошли заядлые прогульщики Билли Делуи и Генри Треннант, он улыбнулся, бросил на них хищный взгляд и приготовился метать молнии. Недаром же он всегда говорил Генри Грэйлу, что ест прогульщиков на ленч.