The Adventures and Memoirs of Sherlock Holmes

Мне кажется, что из вас мог бы выйти неплохой негодяй.

Женщине ни запрети, она все равно сделает по-своему.

Когда врач совершает преступления, он опаснее всех прочих преступников.

— Поступки ребенка можно понять, изучив нрав его родителей. И наоборот. Я часто определял характер родителей, изучив нрав их детей.

— Арестуйте этих людей, инспектор.
— На каком основании?
— По обвинению в убийстве их кучера, Уильяма Кервана.
— О, помилуйте, мистер Холмс, я уверен, что вы, конечно, не думаете в самом деле…
— Довольно, посмотрите на их лица!

«Кому это принадлежит? Тому, кто ушёл. Кому это будет принадлежать? Тому, кто придёт. В каком месяце это было? В шестом, начиная с первого. Где было солнце? Над дубом. Где была тень? Под вязом. Сколько надо сделать шагов? На север — десять и десять, на восток — пять и пять, на юг — два и два, на запад — один и один и потом вниз. Что мы отдадим за это? Всё, что у нас есть. Ради чего отдадим мы это? Во имя долга».

Но я довольно упрям по характеру, и, когда на пути у меня возникает какое-нибудь препятствие, я загораюсь еще больше и хочу довести дело до конца.

Вы смотрите, но вы не наблюдаете, а это большая разница.

В ногах кровати стоял квадратный столик с блюдом апельсинов и графином с водой. Проходя мимо, Холмс, к моему несказанному удивлению, вдруг наклонился и прямо перед моим носом нарочно опрокинул все это на пол. Стекло разбилось вдребезги, а фрукты раскатились по всем углам.
— Ну и натворили вы дел, Уотсон, — сказал он, нимало не смутившись, — во что вы превратили ковер!

Опасно отнимать у тигрицы тигренка, а у женщины ее заблуждения.