Голодные игры. И вспыхнет пламя. Сойка-пересмешница

Здесь я сама за себя.

Я стою ни жива, ни мертва, пока многотысячная толпа застывает в единственно доступном нам акте своеволия — молчании.

-Финник!- Что-то между воплем и радостным криком. Красивая, только что немного грязная молодая женщина - с темными запутанными волосами и глазами, зелеными как море - бежит нам навстречу ни в чем ином, как в простыне.- Финник!- и вдруг есть только эти двое, пробирающиеся через пространство, чтобы дотянуться друг до друга. Они сталкиваются, обнимаются, теряют равновесие и ударяются о стену, где и остаются. Сливаясь в одно целое. Неразделимое.

На съемочной площадке тишина. Она длится. И длится.
Наконец, раздается треск интеркома и студию заполняет язвительный смех Хеймитча. Он довольно долго сдерживается, а затем произносит:
-И вот так, друзья мои, умирает революция.

Целителями рождаются, а не становятся.

" ... убитые навсегда остаются с тобой "

Помни: мы безумно влюблены друг в друга. Если вдруг захочешь поцеловать меня, не стесняйся

– Погоди. Это надо сделать вдвоем. Пусть увидит оба наших лица.
В последнее время в жизни осталось так мало места для развлечений, что я соглашаюсь. Мы становимся по бокам от спящего, наклоняемся прямо над ним и легонько трясем за плечи.
– Пит, вставай, – мелодично воркую я.
Его веки приподнимаются.
– Аа!
Напарник подпрыгивает, словно ужаленный. Мы двое валимся на песок и хохочем до коликов.

В Капитолии хирурги умеют делать людей моложе и стройнее. У нас, в Дистрикте-12, старость в почете, потому что многие умирают молодыми. Увидев пожилого человека, хочется поздравить его с долголетием и узнать секрет его выживания. Толстякам даже завидуют - они не живут впроголодь, как большинство из нас. Здесь все по-другому. Морщины стараются скрыть. Круглый живот не признак успеха.

- Так что же нам делать с нашими последними несколькими днями?

• Я просто хочу провести каждую минуту моей оставшейся жизни с тобой, - отвечает Пит.
• Тогда пошли, - говорю я, затаскивая его в свою комнату.