Twelve Years a Slave

– Смилуйтесь, смилуйтесь, хозяин, – плакала Элиза, упав на колени. – Пожалуйста, хозяин, купите Эмили. Я никак не смогу работать, если ее у меня заберут: я умру.

Скоро, скоро Артуру предстояло воссоединиться со своей семьей и получить удовлетворение, видя, как грядет отмщение за причиненный ему вред; а мои родные – увижу ли я их вновь когда-нибудь? В сердце моем угнездилось чувство крайнего отчаяния, наполняя его безнадежностью и сожалением о том, что я не отправился на дно морское вместе с Робертом.

Но самым выдающимся из этой четверки был мужчина по имени Артур. Пока лихтер приближался к бригу, он отважно сражался со своими пленителями. Только общими усилиями удалось втащить его на борт брига.

Я умолял о милосердии, но в ответ на мои мольбы сыпались лишь проклятия и новые удары. Я уж думал, что умру под плетью этого зверя. Даже сейчас плоть будто норовит слезть с моих костей, когда я вспоминаю ту сцену. Я весь горел. Такие страдания я не могу сравнить ни с чем, кроме жгучих мучений преисподней.

Миновало около трех часов. Все это время я просидел на низкой скамье, погруженный в печальные размышления.

Я чувствовал, что в бессердечных людях нет ни веры, ни милосердия, – и, препоручив себя Богу всех угнетенных, опустил голову на скованные цепями руки и горько заплакал.

После того как я получил от них деньги, которые у них, казалось, водились в изобилии, они посоветовали мне не выходить на улицы этим вечером, тем более что обычаи этого города не были мне знакомы.

Джентльмены эти были связаны будто бы с некоей цирковой компанией, тогда находившейся в городе Вашингтоне.