The Fate of Mary Rose

Синичка на хвосте принесла, что «Подписные издания» готовятся выпускать романы Кэролайн Блэквуд, и это очень, очень круто. Блэквуд – довольно своеобразная британская писательница, чьи тексты никогда на русском не издавались. Она родилась в аристократической семье: её отец носил титул маркиза, а мать – фамилию Гинесс, так что ей на роду было написано стать завсегдатаем алкопати. Но на самом деле на иглу светской жизни её подсадил первый из трёх мужей – художник Люсьен Фрейд (внук того самого), увековечивший образ Блэквуд в мировой живописи. От Фрейда Блэквуд ушла довольно быстро, переехала в США, стала писать для СМИ и вскоре вышла замуж за композитора Израэля Ситковица, которому родила трёх детей с типичными для британской аристократии именами: Наталия, Евгения и Ивана. Потом, правда, оказалось, что отцом Иваны был сценарист и продюсер Айван Моффат, но мы тут с вами не на «Пусть говорят».

Писать Блэквуд начала рано. Ещё живя в Лондоне она сотрудничала с левацким изданием Picture Post, однако от газетных статей к художественной прозе перешла лишь будучи в третьем браке, и как раз-таки с подачи очередного супруга – поэта, профессора литературы и дважды лауреата Пулитцеровской премии Роберта Лоуэлла. Блэквуд сделала себе имя в литературе буквально за пару лет: её первый роман «Падчерица» хорошо встретили критики, а второй, «Прабабушка Уэбстер», и вовсе попал в шорт-лист Букеровской премии. Говорят, приз ей не дали только потому, что возглавлявший в 1977 году жюри Букера Филип Ларкин посчитал, будто бы писательница просто пересказала в книге свою жизнь, а так не честно.

После того, как Лоуэлл умер в такси по пути в дом уже ставшей его бывшей женой Блэквуд, а Наталия в возрасте семнадцати лет по пьяни утонула в ванне, писательница создала своё самое мрачное и, возможно, самое странное произведение – «Участь Мэри-Роуз». В этом романе лондонец Рован Андерсон чисто из чувства приличия женится на малознакомой забеременевшей от него «недотыкомке» Крессиде. После рождения дочери Мэри-Роуз Рован отселяет жену с младенцем в Бекем, где периодически их навещает, чем бесит свою любовницу Глорию. Как-то раз в Бекеме пропадает шестилетняя Морин Саттон и после этого Крессиду охватывает паранойя: она закрывает дочь на ключ и постоянно промывает ей мозги, рассказывая о том, как опасно жить. В конце концов чердак Крессиды протекает настолько, что до этого в целом равнодушный к судьбе жены и дочери Рован хочет спасти девочку от поехавшей маман.

Блэквуд, по себе знавшая, что такое дисфункциональная семья, создала неоготический сюжет, в котором самым страшным оказались не скрипящий ставнями дом и даже не навещающий его по ночам призрак Морин, а родные люди. Отмороженный социопатичный Рован, подавляющий ужас перед любой ответственностью, соседствует на страницах романа с чересчур эмпатичной и гиперопекающей Крессидой, чья материнская тревога с каждым днём пухнет, как на дрожжах. Оказавшаяся между жутко боящейся всего внешнего матерью и умирающим от нахождения в одном доме с женой и дочерью отцом несчастная безвольная Мэри-Роуз, у которой в романе даже нет ни одной реплики, оказывается словно на фабрике по производству неврозов. Читатель же, благодаря повествованию от первого лица, застревает в ловушке текста, с ощущением, что липкие холодные руки вот-вот подберутся к его горлу. И над всем этим витает дух Морин, которую Блэквуд назвала в честь своей отстранённой матушки, всегда выбиравшей между детьми и тусовками последнее.

Благодаря то ли безрадостному детству, то ли хронической алкогольной зависимости, то ли врождённым чертам характера Кэролайн Блэквуд совершенно точно видела и описывала макабрическое как никто другой. По «Участи Мэри-Роуз» заметно, что писательница умела находить мрак там, где другие замечали только скуку, и превращать тихую повседневность уютных английских городков в настоящий паноптикум монстров, рождённых нормальностью.

Немедля проглотил долгожданную новинку от «Подписных изданий», после которой мне мучительно хочется почитать у Кэролайн Блэквуд что-нибудь ещё. «Участь Мэри-Роуз» — не самый известный роман писательницы (её «Прабабушка Уэбстер» даже попадала в шорт-лист Букера), но это столь яркая неоготика, что я провёл с ней сутки в неимоверном читательском экстазе.
История созданной по ошибке и совершенно дисфункциональной семьи успешного лондонского историка Рована и его жёнушки Крессиды, живущей с их дочерью Мэри-Роуз в пригородном Бекеме. Однажды здесь пропадает девочка возраста Мэри-Роуз, и поселение в панике ищет преступника, что динамично провоцирует в Крессиде отчаянное помешательство.

Я ПРОСТО подошла на Нон-Фикшне к стенду Подписных, а потом ПРОСТО потратила там кучу денег. Девочка там ПРОСТО рассказала мне про книжки и я ПРОСТО была обязана их купить. Если серьезно: конкретно эту книгу вышеупомянутая девочка как раз сама читала, и я не могла не начать её сразу же.
Вся продающая речь оказалась чистой правдой: книга невероятно динамичная и от неё невозможно оторваться. Рассказ, по сути, о невероятно дисфункциональной "семье" (именно в кавычках), которую разрушает шокирующее внешнее событие. Мэри-Роуз, вынесенная в название, - бледная тень, скользящая на задворках действия, безмолвная и глубоко несчастная, потому что в родителях у неё психопатка и амёба. Её отец, наш главный герой, идеально иллюстрирует как мужики умудряются заводить семьи на стороне. Отсутствие базовой эмпатии + череда дебильных решений, принятых в последний момент из-за бесконечного косплея страуса "авось само рассосется". В книге прекрасно переданы грани психологического насилия. Мэри-Роуз никто не бьёт, но этого и не надо - гиперопекающей, абсолютно необразованной и к тому же сумасшедшей матери более чем достаточно.

В центре романа Кэролайн Блэквуд — сбой в жизни семьи Андерсонов, который начинается после исчезновения шестилетней Морин Саттон в тихом городке Кента. В деревне нарастает тревога: люди обсуждают детали преступления, следят за полицейскими сводками, проверяют замки и окна. Историк Рован Андерсон живет между двумя пространствами: лондонской квартирой, где его ждет бурная связь с Глорией, и загородным коттеджем, где остаются его жена Крессида и дочь Мэри-Роуз. В коттедже царит аккуратный порядок: домашний хлеб, подготовленные заранее дрова, бесконечные хозяйственные ритуалы. Крессида выстраивает быт вокруг здоровья дочери — строгий рацион, витамины, дрожжи, рыбий жир. Мэри-Роуз при этом остается болезненной и худой. В одной из сцен девочка шепчет, что больше не может есть, но Крессида настаивает на каждом добавленном ингредиенте. В доме нет насилия в прямом виде, но есть давление, которое Блэквуд фиксирует в мелочах.

Рован рассказывает историю сам, и это делает происходящее менее прозрачным. Он пьет, забывает события ночи, исчезновения Морин, но старается убедить читателя, что держит дистанцию и мыслит рационально. Его путь в сюжет — попытка восстановить хронологию собственных действий. Параллельно проявляется его привычка скрываться от семейной жизни: он выливает в туалет приготовленные для него блюда, избегает разговоров, проводит вечера в пабе.

Роман показывает, как исчезновение чужого ребенка запускает цепную реакцию. Крессида начинается ходить в дом семьи Саттон каждый день, пытаясь разделить с ними горе. Ее визиты становятся навязчивыми, и отец убитой девочки просит Рована остановить это. Чем сильнее растет напряжение в деревне, тем отчетливее меняется ее поведение: ночные бдения, решетки на окнах, выводы, не подтвержденные фактами. Она держит Мэри-Роуз дома, заставляет слушать звуки в саду, объясняет ребенку подробности преступления. Для девочки привычный распорядок рассыпается — недосып, нехватка еды, замкнутые комнаты. Одновременно в деревне нарастает общий страх: жители избегают друг друга, подозрения становятся частью разговоров, исчезает ощущение знакомой среды. Блэквуд фиксирует, как коллективная тревога влияет на частные отношения. В этой среде Рован пытается защитить дочь, но действует импульсивно. Его вмешательство в решающий момент становится частью общей развязки, которая показывает: в семье уже давно есть условия для разрушения, и трагедия только ускоряет процесс.

После прочтения книги складывается цельная картина о том, как страх и недоверие способны изменить структуру семьи и поставить ребенка между двумя полярными моделями поведения. С одной стороны — отец, который физически присутствует, но эмоционально отсутствует и не помнит собственных действий. С другой — мать, полностью сосредоточенная на защите дочери и теряющая способность различать реальную угрозу и собственные проекции. Мэри-Роуз почти не говорит, но именно ее молчание становится ключевым элементом повествования: отсутствие зрелого голоса внутри семьи подчеркивает хрупкость ребенка в мире взрослых решений. Блэквуд использовала собственный опыт отношений с трудными партнерами, но не превратила это в биографическую историю. Вместо этого она создала структуру, где бытовые сцены стали инструментом анализа.