Гобсек. Отец Горио. Прославленный Годиссар. История тринадцати. Шагреневая кожа

“Ей не хватало того, что женщину перерождает, – тряпок и любовных писем”

“Женщинам свойственно доказывать невозможное на основании возможного и возражать против очевидности, ссылаясь на предчувствия”

“Вдова совершенно искренне воображала, что обнять ее – простое дело, а между тем лишь у Вотрена были руки достаточной длины, чтобы обхватить такую грузную колоду”

“Гнуснейшая привычка карликовых умов – приписывать свое духовное убожество другим”

“Вообразите большие черные глаза, великолепные руки, точеные ноги, в движениях огонь, – женщину, которую маркиз де Ронкероль звал «чистокровной лошадью»”

“Если вы когда-нибудь копнете в сердце парижской женщины, то раньше вы найдете там ростовщика, а потом уже любовника”

“Предоставленный самому себе, Эжен впал в уныние. Ящички, открывшиеся у него в мозгу и, по его расчетам, наполненные остроумием, вдруг захлопнулись: он поглупел”

“Много ли найдете вы людей такой закалки, чтобы они, когда товарищ скажет: «Идем, зароем труп!» – пошли, не проронив ни звука, без надоедливой морали?”

“– Этого еще недоставало! – заявила она. – Господин Вотрен сказал господину Эжену: «Давайте объяснимся!» Потом он взял его под руку, – и вот они идут по нашим артишокам!
В это мгновенье появился Вотрен.
– Мамаша Воке, – сказал он, улыбаясь, – не пугайтесь: сейчас под липами я попробую свои пистолеты”

“Всегда желать и никогда не удовлетворять своих желаний – дело утомительное. Будь вы малокровны, с темпераментом моллюска, вам было бы нечего бояться; а то кровь у вас львиная, бурливая и вожделение такое, что хватит на двадцать глупостей за один день.”

“Когда человек хвастается, что никогда не изменит своих убеждений, он обязуется идти все время по прямой линии, – это болван, уверенный в своей непогрешимости”

“Добродетель, милый мой студент, не делится на части; или она есть, или ее нет”

“– Вы идете покорять? – спросила мадемуазель Мишоно”

“А вот и маменька Вокке, прекррасна, как звеззда, и стянута в рюмочку. Мы чуточку себя не душим? – спросил он ее, пощупав планшетку корсета. – Под ложечкой-то, маменька, здорово перетянуто. Не дай бог, расплачемся, произойдет взрыв; конечно, я подберу осколки со всей заботливостью антиквара”

“Дельфина плакала.
«Я подурнею», – мелькнула у нее мысль.
И слезы высохли”

“Свет представлялся ему океаном грязи, куда человек сразу уходит по шею, едва опустит в него кончик ноги”