Л. Н. Толстой. Повести и рассказы

После молитвы завернешься, бывало, в одеяльце; на душе легко, светло и отрадно; одни мечты гонят другие, - но о чем они? Они неуловимы, но исполнены чистой любовью и надеждами на светлое счастие.

Говор народа, топот лошадей телег, веселый свист перепелов, жужжание насекомых, которые неподвижными стаями вились в воздухе, запах полыни, соломы и лошадиного пота, тысячи различных цветов и теней, которые разливало палящее солнце по светло-желтому жнивью, синей дали леса и бело-лиловым облакам, белые паутины, которые носились в воздухе или ложились по жнивью, - все это я видел, слышал и чувствовал.

Так что ж это? Зачем? Не может быть. Не может быть, чтоб так бессмысленна, гадка была жизнь? А если точно она так гадка и бессмысленна была, так зачем же умирать и умирать страдая? Что-нибудь не так.

Но у женщины ума в голове — сколько на яйце волос.

«Сначала он был в нерешительности, потом нерешительность прошла, он привык и покорился дьяволу».

Никто, собственно, не говорил, что нельзя самому понять, что хорошо, что дурно, но у Ивана Васильевича была такая манера отвечать на свои собственные, возникающие вследствие разговора мысли и по случаю этих мыслей рассказывать эпизоды из своей жизни.

Я в первый раз в жизни изменил в любви и в первый раз испытал сладость этого чувства. Мне было отрадно переменить изношенное чувство привычной преданности на свежее чувство любви, исполненной таинственности и неизвестности. Сверх того, в одно и то же время разлюбить и полюбить — значит полюбить вдвое сильнее, чем прежде.

Жизнь, ряд увеличивающихся страданий, летит быстрее и быстрее к концу, страшнейшему страданию.

Она совершила лучшее и величайшее дело в этой жизни - умерла без сожаления и страха.