Поправка-22

Тысячи его сверстников были всего лишь капитанами, и при мысли о них он испытывал телячий восторг превосходства; но тысячи других его сверстников уже дослужились до генералов, и, вспоминая про них, он ощущал мучительную неполноценность, что заставляло его грызть ногти в таком неизбывном беспокойстве, какого никогда не чувствовал даже Обжора Джо.

Подполковник Корн был юристом по образованию, и, коль скоро он твердо заверил полковника, что мошенничество, вымогательство, валютные махинации, присвоение чужого, уклонение от уплаты налогов и спекуляция на черном рынке — самое что ни на есть законное дело, у полковника Кэткарта не возникало пылкого желания вступать в спор.

Сержанту Таусеру, не терпевшему ни насилия, ни пустых затрат, казалось возмутительной расточительностью доставлять воздушным путем человека через океан только для того, чтобы его разнесло в клочья над Орвьетто менее чем через два часа после прибытия в часть.

Короче говоря, Клевинджер принадлежал к категории людей весьма интеллигентных, но безмозглых, и это почти все
замечали с первого взгляда, а кто не видел сразу, понимал чуть позже.

Техасец оказался до того душкой, до того рубахой-парнем, что уже через три дня его никто не мог выносить.

— Откуда вы взяли, что майор Майор коммунист?

— А разве он отрицал это, пока мы не вывели его на чистую воду? И разве он подписал хоть раз клятву верности?

— Так вы ему не даете.

— Само собой, не даем, — разъяснил капитан Гнус. — Это свело бы на нет уже почти выигранную битву.

Поправка - 22. "Всякий, кто хочет уклониться от выполнения боевого задания, нормален"

Это был эрудированный, воспитанный и педантичный генерал, который знал длину окружности экватора и писал «численно возросли» там, где другой написал бы «увеличились».

Не удивительно ли — как спросил однажды Дэнбар, а капеллан по случайности услышал, — что глубочайшие тайны миротворения разъясняются людьми, которые не способны, из-за своего невежества, понять механизм выпадения дождей на земле?

— Ради Йоссариана я готов пожертвовать всем, что у меня есть, — мужественно продолжал Милоу отстаивать Йоссариана. — Но поскольку у меня ничего нет, следовательно, и жертвовать мне нечем. Не так ли? Стало быть, Йоссариан должен рисковать наравне с другими.