Места, где обитает душа: Архитектура и среда как лечебное средство

Во времена ручного труда бывало обычно легче обойти ствол старого дерева или валун, обвести «готовы» природный контур, чем следовать прямой линии. Уже поэтому рождавшиеся линии, будь то тропа, граница поля или строительной площадки, хотя бы по соображениям голой практики, вели диалог с ландшафтом. Применение мощных машин напротив словно взывает к тому, чтобы игнорировать любую нерегулярность ландшафта. Когда как следует узнаешь старые здания и древние поля, начинаешь чувствовать, как меняется вся атмосфера, как только ты переступаешь их границу. Такого рода отзывчивость к местоположению никогда не вырастает из процесса проектирования, если он ограничивается листом бумаги.

Несложно заметить, сколько вреда нанесено миру делами человека. Едва ли не любой продукт может быть трактован как нечто, приобретенное ценой ущерба природе и человеку. Из этого понимания, пусть весьма ограниченного, где-то около 1970 года вырос принцип "ограниченного ущерба" в подходе к строительству. Была вспышка моды на экологические автономные дома "нулевой энергии" и самоподдерживающее фермерское хозяйство. Два десятилетия спустя, уже проще раздвинуть горизонт проблемы и обнаружить, что архитектура, как и другие виды искусства,способна привносить духовные блага, способные перевешивать материальный ущерб, наносимый строительным процессом.

Мы обучились не замечать шумы и скверное качество воздуха и резкие несоответствия между резко очерченными формами и очертаниями. Мы обрели некий иммунитет к негативным силам в собственном окружении, и именно потому оно оказывается для нас столь разрушительным. Наша чувствительность и все наши чувства притуплены и наш язык и самое бессознательное отношение к повседневным реалиям жизни начинают уподобляться нашему окружению. У горожан более резкий говор, чем у деревенских обитателей – настолько, что при сопоставлении фонограмм одна будет представлена как система пиков и ущелий, а другая – как несколько сонная череда холмов и долин.

Потенциально архитектура довольно опасное орудие. Среду можно использовать для манипулирования людьми: мы готовы принимать окружение как факт и так редко осознаем его, что оно вполне может использоваться для воздействия на наше поведение. Вовсе не обязательно вспоминать нацистские стадионы с их мощно театрализованными приёмами воздействия на настроение людских масс. Если мы входим в "бутик" с его настроением "вибрации", создаваемым музыкой, фактурами, цветом, уровнями и наклонными плоскостями, однако с концентрацией светового потока на товаре, которого модно коснуться, все желания обостряются, а их удовлетворение как бы само связывается с фактом покупки.

Усиление настроения превращается в манипуляцию, если давление возрастает. Редко какой из супермаркетов обладает хотя бы минимальными свойствами "приглашения", однако с помощью освещения, игры знаков и цвета, фоновой музыки в них деликатно усиливается возбужденность приобретения. Достаточно сопоставить, сколько и каких полок с товарами ярко освещены сияющим белым при теплых цветах выкладки и сколько погружены в голубоватые тона, чтобы увидеть признаки этого в любом супермаркете в любом месте. Кое-что из этого является следствием ученой психотехники, что-то рождено воображением декоратора, а что-то вообще свободно от сознательного намерения. Не только в магазине, не только ради денег или власти над другими людьми, но в любом аспекте средового проектирования мы должны признать, что все, что мы делаем, воздействует на существо человека, на окружение, на дух места, на все мировосприятие.

При эстетическом голодании эмоциональная часть человеческого существа ищет удовлетворения в переизбытке желаний. Обманчивая внешность, особенно во всем, что касается отделки, стала нормой. Нормой стали и стерильные интерьеры, качество которых зависит от тех же обманок — косметика поверхности, освещение, манипулирующее психологической обстановкой, оборудование, с помощью которого эти пространства только и становятся обитаемыми. Со всех сторон окружаемые жёсткостью, резкостью форм, эстетическая чувствительность а в месте с ней и этическое равновесие оказываются притуплены. Не удивительно, что будучи окружены, как происходит с большинством из нас почти все время, безжизненными искусственными материалами, мы настолько стремимся ограничить свои стремления лишь тем, что реально можем приобрести, что даже постарались закрепить это отношение в политических институтах.

В мире, начиная с 60-х годов, ширится движение в рамках т.н. архитектуры "соучастия", втягивающей клиента в процесс проектирования, делающей его действительным соавтором. Этим трудоемким делом заняты по преимуществу бессребренники, хотя бывают и исключения, вроде Рода Хакни, сумевшего на этом тихом деле выстроить солидную коммерческую сеть проектно — строительных фирм. До середины 80-х годов это было альтернативное движение, резко оппозиционное по отношению к старому архитектурному истеблишменту, но к началу 90 —х истеблишмент несколько раздвинул свои рамки и начал втягивать "альтернативную архитектуру" внутрь себя, тем более, что Принц Уэльсский бросил на чашу весов свой, немалый в Великобритании авторитет в пользу "человечной" архитектуры.