Необыкновенные приключения доктора (подарочное издание)

О, сколько таких вот псов, как Шарик, бродило раньше по России-матушке и бродит до сих пор. Бедных, несчастных, голодных, побитых, потерянных. Псов с ошпаренными боками, промерзшим нутром, истерзанными душами и ранеными сердцами. Псов, брошенных на произвол судьбы, рыскающих в подворотнях и вынужденных довольствоваться рытьем в помойках и объедками с барского стола.

Когда-то таких вот Шариков называли бобылями, когда-то люмпен-пролетариатом. Сейчас же они зовутся деклассированными элементами, или попросту безработными, попрошайками, иждивенцами, бродягами, сумасшедшими, маргиналами. И если такого голодного, ободранного Шарика поманить обещаниями сытой жизни, в которой у всех Шариков (и не только у Шариков, но и вообще у всех) якобы сразу же и в один миг всего будет поровну и в достаточном количестве, хорошенько и прочненько внедрить в его бедный, больной, слабоумный мозг эту идейку или, проще говоря, провести над ним некий эксперимент, о чем, к слову, он даже и не будет подозревать, то мы сможем понаблюдать за тем, как Шарики постепенно будут превращаться в Полиграфов Полиграфовичей Шариковых.

Однако, не стоит забывать о том, что подобного рода эксперименты чреваты тем, что Шарики, став Полиграфами Полиграфовичами, распустяться до такой степени, что начнут гадить в парадных, пачкать мраморные лестницы, воровать калоши (и не только калоши, а кое-чего и покрупнее), с завидным постоянством заливать за воротник, хамить, грубить, материться, шляться по кабакам, горланить песни под балалайку, а в перерывах этого лихого действа гордо и важно восседать в своих кабинетах, занимая посты начальников каких-нибудь подотделов и все им, конечно же, будет сходить с рук. А где-то рядом неизменно будут суетиться Швондеры, нашептывая им в уши всяческие идиотские лозунги и призывы.

И ведь ясно, как божий день, что Шариковы при покровительстве и поддержке Швондеров становятся до жути опасным народом. Охочие до халявы, они не пощадят ни тех, кто вытащил их из подворотни, ни даже самих Швондеров. Да, собственно, и поделом им - и тем, и другим. Первые не будут впредь устраивать подобных - сомнительного свойства - экспериментов, результатом которых будет выдворение их же самих из своего собственного жилища. Вторые... А что вторые? Швондеры, кажется, не умеют извлекать уроков, так что им просто поделом. Ну а Шариковы продолжат сидеть в своих кабинетах и не покинут их до тех пор, пока экспериментаторы не решатся на очередной эксперимент по созданию других Шариковых. Более стойких, более боевитых и более жизнеспособных.

Только вот бродячие дворовые псы совершенно не виноваты в том, что из них постоянно пытаются сделать Шариковых, и снова и снова превращают их в орудие революций, переворотов и путчей. Псов, как мне кажется, просто нужно кормить сытно, держать в тепле и ни в коем случае не пересаживать в их мозги чужие гипофизы, а в половые органы семенные железы и тогда Шарики будут с преданностью смотреть в глаза, довольно и сыто тявкать на пришедшего гостя и мирно подремывать в своих конурах. Но, кажется, это уже совсем другая история.

Так что, друзья, читайте Булгакова, наслаждайтесь его творчеством и помните - зачастую собачьи сердца бывают гораздо теплее, чем человеческие. И на сей раз это вовсе не метафора.

Запоминающийся своим трагизмом рассказ, открывающий цикл "Записки юного врача". Сам цикл считается отчасти автобиографичным, ведь в нем рассказывается о молодом враче, работающем в сельской земской больнице на сломе эпох. Где-то там - в столицах - гремят революции, решается судьба мира, а здесь, в глуши, живут и работают люди, болеют, выздоравливают и умирают, все идет своим чередом, как и десятки лет до того. Сам Булгаков как раз с 1916 по 1918 годы, то самое время смены эпох, работал земским врачом в деревенской больнице в Смоленской губернии, а затем в Вязьме - уездном городке той же губернии.

Впечатления от встреч с людьми, от глубокого освоения профессии врача, легли в основу рассказов, составивших "медицинский" сборник. "Полотенце с петухом" посвящен самому трудному и в то же время сакральному моменту - вхождению в профессию. В институтах и техникумах, как правило, на первом курсе есть такой предмет - "Введение в профессию", но сколько не читай подобных спецкурсов, сколько не вводи в профессию, момент первого выступления в качестве профессионала представляет серьезную часто труднопреодолимую преграду. Этому преодолению самого себя и посвящен рассказ Булгакова.

Для меня особый интерес в рассказе представляют два аспекта: время и пресловутый петух. Время у нас указано точно - 2 часа дня 17 сентября 1917 года. До потрясшего основы бывшей империи Октябрьского переворота оставалось чуть больше месяца. Это то, о чем я говорил чуть выше - простые человеческие дела творятся на грозном фоне исторических событий, но эпохальность отступает перед скромной повседневностью с её проблемами и заботами.

Петух же кажется мне здесь фигурой совершенно не случайной, а прямо таки ключевой. Для начала давайте вспомним, каков был первый ужин юного доктора в Мурьине - супруга сторожа Егорыча ,востроносая Аксинья, зарубила в честь нового врача петуха. Затем петух появляется снова, но уже в вышитом виде, на полотенце, которое дарит спасителю одноногая красавица.

Был в древнегреческом пантеоне бог врачевания Асклепий, его латинизированное имя - Эскулап - стало для медиков священным, и они, как язычники, до сих пор приносят ему клятву. На самом деле в этом акте уже нет ничего от язычества, это своеобразная профессиональная инициация, позволяющая ощутить момент вступления в великое медицинское братство. Так вот у каждого греческого бога было свое жертвенное животное, которое данный бог предпочитал более других. Жертвенным животным Асклепия считался петух. Его приносили в жертву, и прося выздоровления, и благодаря за него.

Так что зарубленный Аксиньей петушок вполне может считаться принесенной Асклепию жертвой в начале профессионального пути молодого врача, он должен был обрести покровительство небожителя. И последовавшие за этим события вполне укладываются в такую концепцию. Начинающий врач спасает девушку с раздробленной в мялке ногой, но это спасение случается не потому что, а, скорее, вопреки; над операционным столом витает дух судьбы, управляемый богом-покровителем. Девушка должна была умереть от потери крови, в этом не сомневался ни сам преобразившийся в хирурга врач, ни его ассистенты, и все же этого не случилось - жертва петуха была принята благосклонным богом и человеческая жертва не потребовалась - врач состоялся.

И наградой ему стал вышитый петух, ведь кроме роли жертвы, тот же петух символизирует у Асклепия гонорар врачу. Ясно, что молодой земский врач не гонится за богатством, на ком богатеть в нищей деревне в такое трудное время, для него гораздо важнее профессиональное признание, и потому он и отказывается сначала от полотенца с петухом, что считает его именно гонораром, но бывают случаи, когда самые бескорыстные врачи не могут отвергнуть приношений вылеченных пациентов.

Кстати, пациентка так и осталась безымянной одноногой красавицей, как, впрочем без имени прошелся по страницам рассказа и её отец. Это говорит о том, что главное в рассказе именно рождение врача, при котором совсем не важны имена пациентов, зато важно имя предшественника, который так и не появился, но имя его повторялось неоднократно - Леопольд Леопольдович.

Второй по порядку рассказ в раннем сборнике Михаила Булгакова "Записки юного врача". Главный герой уже несколько обжился в своей деревенской больнице и ощущение новизны происходящего, которым был наполнен рассказ "Полотенце с петухом", отступает перед монотонностью хаотично складывающейся повседневности. Суть обозначившегося образа жизни составляет практически каторжная работа - молодому доктору, который себе на голову завоевал солидный авторитет у местных жителей, приходится принимать по сотне больных в день, времени кроме как на поесть и поспать у него совсем не остается.

И вдруг случается самая настоящая вьюга, до больницы добрались только два человека, и у доктора выдается незапланированный выходной. Наконец-то он устраивает "банный" день и принимает ванну. Но недолго музыка играла, сработал закон подлости - в соседней деревне происходит трагический случай, и за доктором присылают лошадей. Деваться некуда - надо ехать к больной.

Булгаков показывает эту неизбежную борьбу внутри человека, призванного нести службу во благо других. Доктору неохота никуда ехать, но долг оказывается выше - расслабляющая ванна оставлена и вот он уже несется в саночках сквозь метель и сгущающуюся тьму наступающего вечера.

Увы, на этот раз спасти больную не удалось - травма оказалась, как говорится, не совместимой с жизнью. Это, кстати, единственный рассказ в цикле, в котором герой-доктор терпит профессиональное фиаско, хотя у него и шансов-то тут не было. Но всё равно настроение испорчено, пессимистические мысли одолевают.

И вот тут намечается некоторая параллель с повестью Льва Толстого "Хозяин и работник". Доктора, как и купца из толстовской повести, упрашивают остаться на ночь, но он хочет вырваться из этого места, которое так депрессивно на него действует. Возница тоже, как и у Толстого, ехать не хочет, но вынужден уступить "господскому" желанию. И ситуация повторяется - путники сбиваются с пути.

А потом за ними увязались волки, вот тут-то доктор и вспомнил ту самую повесть Толстого, представил, что всё может закончиться так же, как и там, и это заставило его почувствовать злобу по отношению к яснополянскому писателю.

Но в отличие от толстовских героев, доктор и его пожарник-возница не вступают друг с другом в конфликт, а объединяют усилия, дело доходит до стрельбы в преследующих их хищников. Кажется, что и здесь произойдет трагедия, но, как награда за отчаянные усилия победить и выжить, перед ними неожиданно выплывает из тьмы смешанной со снегом больничный фонарь - приехали!

На первый взгляд рассказ - зарисовка о докторских буднях, но есть в нём и некое философское содержание: одно и то же событие, в рассказе это вьюга, несет в себе и позитивные, и негативные аспекты, всё зависит от дополнительных условий. При одних вьюга могла подарить доктору самый приятный день за многие месяцы, при других - могла стоить ему жизни...

В этот раз проблема, которую поднимает Булгаков касается не столько его самого, как в предыдущих рассказах цикла, сколько состояния здоровья нации, страдающей от нищеты и войны. Автор заостряет внимание на жутком распространении венерических болезней в русской деревне, а в целом, и во всем российском обществе.

Сифилис тогда зверствовал по всему миру, болели им не только в Российской империи. Почитайте романы о первой мировой, хотя бы самые известные - Хемингуэя, Ремарка или Гашека. Везде война, везде смерть, везде горе, и везде сифилис. Но это такое верхоглядство, нам легко сейчас обобщать и анализировать, а Булгаков в своей земской больнице был вынужден ужаснуться масштабам заболевания и той самой "тьмы египетской", которая господствовала в мало образованной деревенской среде. Люди просто не понимали всего трагизма того, что с ними происходило, не осознавая что значит, появившаяся на теле сыпь, поэтично названная автором "звездной".

1917 год, когда происходят описываемые события, с фронта хлынула волна солдат, большинство из которых везли домой, ждущим их женам и подругам, ту самую звёздную сыпь, с которой потом и солдаты, и их жены, приходили к "юному врачу".

Масштаб заражения можно оценить по следующему факту: Булгаков, выпускаясь из университета, по сведениям Бориса Соколова - автора "Булгаковской энциклопедии", планировал специализироваться по детским болезням, говоря сегодняшним языком - видел себя педиатром. Но тот опыт по лечению венерологических болезней, который обрушился на него в земской больнице, сделал из него настоящего венеролога. Булгаков ведь не только лечил, он хлопотал об открытии венерологических пунктов в уезде, о принятии профилактических мер.

В результате, когда в 1918 году он вернулся в Киев, то начал в этом городе врачебную практику уже именно как венеролог. С одной стороны, был наработан серьезный опыт в этом направлении, с другой - это была крайне востребованная специализация, потому что сифилис продолжал во всю свирепствовать. Это, наравне с тифом, будет главный фронт молодой советской медицины, но Булгаков к этому времени уже полностью уйдет в литературу, он уже сделал всё, что смог в борьбе с венерологической катастрофой.

Рассказ "Я убил" является своеобразным соединяющим мостиком между произведениями, связанными с медицинской тематикой, коих у Булгакова немало, и романом "Белая гвардия". Дело в том, что в этом рассказе события происходят в ночь со 2 на 3 февраля 1919 года в Киеве.

Тогда сам Булгаков стал свидетелем жестокого и беспричинного убийства отступающими петлюровцами, случилось это возле Цепного моста, убитым был еврей. Этот случай произвел такое неизгладимое впечатление на молодого писателя, что он возвращался к нему неоднократно в своем творчестве. Причем, каждый раз свидетелем этого убийства, через впечатления которого читатель узнавал о произошедшем, становился врач. В "Белой гвардии" это один из главных героев романа доктор Турбин, в рассказе "В ночь на 3-е число" доктор Бакалейников.

В рассказе "Я убил" сохранена дата и место - ночь со 2 по 3 февраля 1919 года, Киев, но доктор - герой произведения из свидетеля убийства сам превращается в убийцу, причем, не в случайного убийцу, а во вполне осознающего свои действия носителя карающего меча, точнее, карающего револьвера.

Жертвой справедливого негодования доктора Яшвина - главного героя рассказа, становится именно петлюровец. В романе "Белая гвардия" и в рассказе "В ночь на 3-е число" доктора, ставшие свидетелями убийства, переживали после этого что-то сродни фрустрации, представляя как они творят справедливое воздаяние и убивают неправедного убийцу. В рассказе "Я убил" факт убийства доктором петлюровца прорывается из воображаемого мира в реальный.

По сути, основная часть рассказа - осознание доктором Яшвиным своей гражданской ответственности в критических условиях, когда на его глазах озверевший и потерявший человеческий облик петлюровский офицер устраивает самый настоящий беспредел. Яшвин не выдерживает разыгрывающегося перед его глазами античеловечного акта, и выступает ангелом возмездия.

В образе доктора Яшвина, который находит в себе силы без тени смущения рассказывать об этом случае через несколько лет в кругу коллег, Булгаков пытался представить новую советскую интеллигенцию, как он её понимал. Сам Булгаков называл её "железной интеллигенцией", и осознавал, что сам он к этой новой формации отнесен быть не может, поскольку не находил в себе готовности выносить приговор, но тема "казни палача" все же была ему не чужда, хотя бы потому, что его постоянно преследовала интеллигентская склонность к фрустрации. Вот её он и воплотил в этом рассказе, доверив доктору Яшвину совершить то, что ему самому было не под силу.

Наверное, самый экзистенциальный рассказ из всего цикла, по большому счету он целиком и полностью о внутреннем мире, вертящемся в голове молодого врача, оказавшегося в замкнутом, для него новом и мало знакомом мире русской деревни и земской больницы.

А главный лейтмотив повествования - неуверенность в себе молодого врача, проходящего, и вполне успешно, непростой путь профессионального становления. Путь он проходит, как я уже написал, вполне успешно, но это не мешает ему рефлексировать, что называется, по полной. Это нормально для образованного человека, особенно, для русского интеллигента.

Профессиональный быт, полная загруженность, оборачивающаяся дикой усталостью, непрекращающаяся борьба со стрессом - угрожают его самоуважению, под ударом оказывается самоорганизация - молодой врач перестает в должной мере следить за собой, перестав регулярно бриться. И сам же от этого страдает, ощущая свою некоторую ущербность. В то же время, он себя оправдывает, припоминая историю об одном англичанине, который, оказавшись на необитаемом острове, регулярно брился, как и подобает джентльмену, но все равно поехал рассудком, открыв стрельбу по тем, кто прибыл его спасать.

Всё это, как мне показалось, было своего рода прелюдией к простой мысли, что в подобной обстановке неизбежно нарастание хаоса, а хаос рано или поздно приводит к фатальным ошибкам. Что, в принципе, и происходит в рассказе, где герой, прототипом которого выступает сам автор, чуть было не совершает эту глобальную ошибку. Молодой эскулап не разобрался в ситуации, но, слава Богу, все обошлось. В этом случае решающее слово осталось за мамой больного ребенка, которая не дала воплотить в жизнь решение медика, и, в кои-то веки, оказалась права. Хотя, на первый взгляд, её поведение выглядело такой же "тьмой египетской", как и в соответствующем названию рассказе.

С глазом у мальчика всё обошлось, а вот "юный врач" сделал из случившегося самый правильный вывод: в своих ошибках ты всегда виноват только сам, а чтобы не ошибаться, или, хотя бы, свести риск ошибок к минимуму, "нужно покорно учиться" - это последние слова рассказа. И надо полагать, что с такой философией этот врач не скатится в жерло беспросветного хаоса, пожирающего мечты, чаяния, желания и цели жизни.

В повести «Собачье сердце» М.Булгаков предоставляет сатиру с острым гротеском. Попытка опубликовать повесть в 1925 году не увенчалась успехом, книга была запрещена как «острый памфлет на современность», а рукопись изъята при обыске. Лишь в 1987 г. повесть была напечатана, вскоре экранизирована, воплощена в ряде театральных постановок. Она сразу вызвала живой интерес, который не ослабевает вот уже в течение полутора десятилетий.
Фамилия профессора «говорящая», он предпринимает «первую в мире операцию» по пересадке гипофиза пролетария Клима Чугункина (также «говорящая» фамилия), умершего от пьянства, симпатичному дворовому псу Шарику. В результате тот преображается в человекоподобного монстра – Полиграфа Полиграфовича Шарикова. Шариков заводит себе паспорт, обретает покровителя в лице Швондера, борется за место под солнцем, постепенно превращаясь в фантасмагорический продукт своей эпохи.
Название «Собачье сердце» — метафора, которая содержит не только осуждение «собачьей сути» натуры Шарикова. Напротив, эти проявления скорей забавны, например ненависть к кошкам. Именно человеческая сущность, «пролетарская косточка», унаследованная от Клима Чугункина, превращает Шарикова в чудовище из смешного, жалкого существа.
Портретное описание Шарикова носит гротескный характер уже на том этапе, когда в нем фиксируется преображение собаки в человека: «Вид его странен. Шерсть осталась только на голове, подбородке, на груди. В остальном он лыс, с дрябловатой кожей… лоб скошен и низок.» Многозначительна и параллель с гомункулом, персонажем второй части трагедии Гете «Фауст»: оба они существа, сотворенные человеком, но если Гомункулус мечтает «доделаться» до человека, то Шариков вполне удовлетворен собой. Культура, хорошие манеры, которые пытаются привить ему профессор Преображенский и его ассистент доктор Борменталь, в представлении Шарикова – излишество. Этот человек «маленького роста и несимпатичной наружности» любит наряжаться в лаковые штиблеты и ядовито-небесного цвета галстук, бросает окурки на пол. Его речь – комичное сочетание вульгарного просторечия с социалистической риторикой. Вот его характерные выражения:

История с получением паспорта и прописки – несомненная пародия на новую советскую систему. «Прелестный домком», по выражению Преображенского, якобы защитник «трудового элемента», и его глава Швондер всесильны, они могут отнять комнату у профессора в принадлежащей ему квартире, и если бы не покровительство высокопоставленного пациента, расправа над ученым была бы неминуема. Преображенский и Борменталь олицетворяют старую русскую интеллигенцию, ту ее часть, которая предвидела революцию, даже в какой-то мере готовила ее, но, потрясенная ее звериным обликом, в ужасе отшатнулась. Булгаков показывает, как постепенно профессор теряет власть над своим безобразным детищем. В ответ на слова Борменталя: «Собственными руками здесь же пристрелю!» — звучит: «У самих револьверы найдутся.» За этим следует донос: «… а также угрожал убить… произносит контрреволюционные речи…»
Вопреки всякой логике положение Шарикова упрочивается, внешний вид его во время службы в очистке становится внушительным: «На нем была кожаная куртка с чужого плеча, кожаные потертые штаны и английские высокие сапоги на шнуровке до колен». Произнесенные им слова: «Вчера котов душили, душили», — звучат угрожающе.
Финал этой истории оптимистический: Шариков возвращается в первоначальное состояние, и каждый занимается своим делом. Профессор – наукой, а пес Шарик, лежа на ковре, возле профессорского кресла, радуется, что остался в теплой квартире, «утвердился». В реальности все оказалось куда печальней: шариковы и швондеры расплодились, «утвердились» и, говоря словами из повести, «уж душили, душили».
Философский итог повести в том, что искусственное, созданное человеческим разумом, может оказаться вполне жизнеспособным. Более того, оно может угрожать живой жизни.
Смысл булгаковского образа Шарикова и в целом повести шире социальной публицистики. Он показывает, во что обращается любое насилие над жизнью, над ее естественным течением, хотя для большинства читателей и сегодня булгаковская повесть – прежде всего острая сатира. Иные строчки из нее звучат как нельзя более современно, например: «Разруха сидит не в клозетах, а в головах». И чтобы окончательно победить ее, надо заниматься делом, и разруха исчезнет сама собой.

Название рассказа отсылает читателя к библейской книге Исхода, в которой описываются так называемые "Казни египетские". Казней этих было десять штук, и каждая была круче предыдущей, так вот, густая и плотная темнота, окутавшая Египет, была девятой в этом ряду,

В рассказе "тьма египетская" присутствует как бы в двух измерениях: в том же физическом, что и в Библии - в деревенской больнице, в которой служит автор, снова нет электричества, и в переносном - неграмотность и непросвещенность крестьян, которая повергает молодого доктора в ступор.

Перед читателями проходит целая череда диких случаев, когда одновременно принимается смертельно опасная доза белладонны, или когда горчичник, назначенный от простуды, накладывается на тулуп. Но эти случаи рассказывает доктору фельдшер, однако не проходит много времени, и у него появляется свой собственный пациент, символизирующий "тьму египетскую". Причем, это оказывается человек - деревенский мельник, который показался доктору счастливым интеллигентным исключением.

Однако же, велико было его разочарование, когда и этот деревенский "антилигент" принял 10 прописанных ему порошков хинина зараз, "чтобы не валандаться". Кстати, именно мельник произносит ту самую фразу, положенную в название - "тьма египетская", правда, речь шла о темноте в глазах после того, как доктор его откачал.

И тогда доктор воспринимает свою миссию как рыцарское служение по искоренению лютого невежества, царящего в народе - ему снится сон, что он и его медсёстры и фельдшеры - все в белых халатах, вооруженные разными медицинскими приборами вместо мечей - выходят на решающее сражение с гнетущей тьмой.

Символично, что этот сон снится доктору в 1917 году - время ликвидации безграмотности и реального просвещения народа уже стучалось в двери - тьма египетская должна была смениться лучезарным светом. На самом деле света окажется не так уж и много, а темнота кое-где по углам всё-равно сохранится, так что всё будут решать светлые и темные тени, в каждом случае по разному...

"Стальное горло" - третий рассказ из цикла "Записки юного врача", который содержит в себе автобиографические черты того периода жизни будущего литературного классика, когда он работал врачом в одной из деревенских больниц Смоленской губернии. В двух первых молодой доктор прошел очень серьезные испытания, и каждый раз его пациентами были женщины; одну он не смог спасти, другой спас жизнь, но не смог спасти ногу. Кстати, обе были очень красивыми, везло доктору на красавиц, а если точнее, то это девушкам так фатально не везло, что они становились пациентками юного доктора.

И в третий раз - снова особа женского пола, но на этот раз совсем девочка - трехлетняя Лидочка, но тоже для своего возраста красавица с внешностью ангелочка. И снова молодому доктору предстоит нешуточный экзамен, и снова на кону самые высокие ставки - жизнь и смерть. И сначала кажется, что все козыри в руках у смерти - запущенный дифтерийный круп практически не оставляет девочке шансов.

К этому следует прибавить общую обстановку: растерянность остального медицинского персонала больницы и агрессивную невежественность родных девочки - матери и бабки. Они наивно надеятся на какие-нибудь чудесные капли, за которыми и приехали в больницу, но доктору совершенно очевидно, что девочке осталось жить несколько часов, если... нет, только не это, если не сделать срочную операцию.

Рассказ о том, как молодой специалист обязательно проходит через испытание, которое заставляет его ответить самому себе на вопрос: годится он для выбранной профессии или нет. Наступает момент, когда ты понимаешь, что единственный профессионал здесь ты, и от того сумеешь ли ты проявить свой профессионализм зависит всё. А чтобы его проявить нужно взять на себя ответственность - ответственность за риск, за любой исход того действия, которое ты считаешь необходимым. Если ты справишься с задачей, можешь смело называть себя Доктором, если дрогнешь - продолжай считать себя человеком с медицинским образованием.

Случай, описанный в рассказе, был бы неординарным даже для опытного врача, тем сильнее стресс и страх ответственности для начинающего. Он знает что делать, но не знает как. А делать надо - это единственный шанс на спасение ребенка. Спросить не у кого, есть только учебник. Если что-то пойдет не так, его обвинят, что он зарезал девочку. Трусил ли молодой врач? Безумно трусил - Булгаков приводит его внутренний монолог, когда он думает одно - избежать ответственности, отказаться от попытки, а говорит другое, как будто кто-то внутри него самого подталкивает на решительные действия.

У него всё получилось. А могло не получиться? Могло, причем, с очень большой вероятностью, но что-то подсказывает, что пережив в таком случае неизбежный опустошающий стресс, он снова нашел бы в себе силы рискнуть, если бы ситуация повторилась. Что меня заставляет быть уверенным в этом? То, что если однажды решительность победила в нем смиренное благодушие и трусость, то это было проявлением в нем осознания своей ответсвенности и силы воли. Можно сказать, что это качество "врача от Бога", именно такие врачи становятся легендарными.

И жмзнь не заставила в этом сомневаться, очень скоро по округе распространилась молва о молодом враче, который спас обреченную девочку тем, что вставил ей стальное горло. Так рождаются легенды...

Еще один рассказ из цикла "Записки юного врача". Еще в первом рассказе главный герой - молодой врач сельской больницы обозначил свои самые главные страхи, больше всего он страшился столкнуться с гинекологическими проблемами, с родами, когда плод расположен неправильно. Но, как известно, чего больше всего боишься, то непременно случится, и вот, в пятом рассказе оно и произошло.

Сюжет построен по схеме большинства рассказов цикла - сначала врач-автор сталкивается с проблемой, которая кажется ему практически нерешаемой, затем , припертый обстоятельствами к стенке, он вынужден взять на себя ответственность и отважиться на рискованное и авантюрное лечение. И каждый раз начальная неуверенность сменяется невесть откуда берущейся твердостью в действиях и принимаемых решениях, да и удача практически каждый раз оказывается на его стороне.

В этот раз молодой врач, выбегая из операционной подсмотреть в руководство по гинекологии - что и как делать, принимает труднейшие роды при неправильном положении плода, осуществив сложнейшее акушерское действие - поворот на ножку. Причем, до операции он так до конца и не понял, что и как ему следует делать, выполнил всё почти что на интуиции, зато, когда читал книгу уже после того, как всё было позади, ему всё казалось ясным и понятным.

У этого рассказа не менее интересная предыстория, чем сам рассказ. Дело в том, что Булгаков на самом деле делал такую операцию, о чем упоминается в справке, выданной Михаилу Афанасьевичу 18 сентября 1917 г. Сычевской земской управой в связи с переводом его в Вяземскую городскую земскую больницу. И, по воспоминаниям Татьяны Николаевны Лаппа, бывшей тогда его женой, это случилось не через пару месяцев после приезда молодого доктора в деревню, как это обозначено в рассказе, а в первый же вечер по прибытии в деревенскую больницу.

Так что в реальности "крещение поворотом" было даже более ярким и существенным, чем в цикле рассказов. Почему Булгаков решил изменить хронологию описанных клинических случаев своей практики можно только догадываться. Возможно, он не хотел начинать цикл с такого значимого рассказа, хотел создать некое нагнетание сложных ситуаций, но он изменил еще кое-что, описывая реальный случай.

Так в рассказе нет ни слова о муже роженицы, который, по словам той же Лаппы, вел себе крайне неадекватно, и угрожал молодому доктору: «Смотри, если ты ее убьешь, я тебя зарежу». Наверное, Булгаков не стал писать об этом, потому что тогда изменились бы акценты и у читателей могло сложиться впечатление, что доктор действовал под угрозой страха.

: