Ангелы не летают

Когда тебе в душу вонзается меч, твоя задача: смотреть спокойно, не кровоточить, принимать холод меча с холодностью камня. И благодаря этому удару стать после него неуязвимым.

Первым признаком начинающегося познания является желание умереть. Эта жизнь кажется невыносимой, какая-то другая - недостижимой. И уже больше не стыдятся желания умереть, и просят перевести из старой ненавистной камеры в какую-нибудь новую, которую еще только будут учиться ненавидеть. Способствует этому и остаток веры в то, что во время перевода случайно пройдет по коридору Господин, который посмотрит на заключенного и скажет: «Этого больше не запирать. Я возьму его к себе».

Раньше я не понимал, почему я не получаю ответов на свои вопросы; сегодня я не понимаю, как я мог думать, что можно спрашивать. Но я ведь и не думал, я просто спрашивал.

Путь к ближнему для меня слишком дальний.

Ты можешь держаться в стороне от страданий этого мира, это тебе позволено и этот выбор соответствует твоей натуре, но, быть может, именно такая отстраненность – это единственное страдание, которого ты мог бы избежать.

Среди ворон существует поверье, будто одна-единственная ворона может разрушить небо. Это не подлежит сомнению, однако не может служить доводом против неба, ибо небо-то как раз и означает невозможность ворон.

Тебе нет нужды выходить из дому. Оставайся у своего стола и слушай. И даже не слушай — просто жди. И даже не жди — будь совершенно спокоен и одинок. И мир предложит тебе себя, чтобы быть разоблаченным, он не может удержаться и будет в экстазе извиваться перед тобой.

Зло знает добро, но добро зла не знает.

То, к чему я прикасаюсь, распадается.

Смерть жестока не тем, что это уход, а тем, что она вызывает действительную боль ухода.