Соло на ундервуде. Соло на IBM

Сильные чувства - безнациональны. Уже одно это говорит в пользу интернационализма. Радость, горе, страх, болезнь - лишены национальной окраски. Не абсурдно ли звучит:
"Он разрыдался как типичный немец".

Александр Глезер:
– Господа: как вам не стыдно?! Я борюсь с тоталитаризмом, а вы мне про долги напоминаете!

В советских газетах только опечатки правдивы.
«Гавнокомандующий». «Большевистская каторга» (вместо «когорта»). «Коммунисты осуждают решение партии» (вместо – «обсуждают»). И так далее.

   Сложное в литературе доступнее простого.

Человек человеку — всё, что угодно… В зависимости от стечения обстоятельств.

Якобсон был веселым человеком. Однако не слишком добрым. Об этом говорит
история с Набоковым.
Набоков добивался профессорского места в Гарварде. Все члены ученого совета были -
за. Один Якобсон был - против. Но он был председателем совета. Его слово было
решающим.
Наконец коллеги сказали:

• Мы должны пригласить Набокова. Ведь он большой писатель.
• Ну и что? - удивился Якобсон. - Слон тоже большое животное. Мы же не предлагаем

- Вы слышали, Моргулис заболел!

• Интересно, зачем ему это понадобилось?

Министр культуры Фурцева беседовала с Рихтером. Стала жаловаться ему на Ростроповича:
– Почему у Ростроповича на даче живет этот кошмарный Солженицын?! Безобразие!
– Действительно, – поддакнул Рихтер, – безобразие! У них же тесно. Пускай Солженицын живет у меня…

– Какой у него телефон?
– Не помню.
– Ну, хотя бы приблизительно?

Оказались мы в районе новостроек. Стекло, бетон, однообразные дома. Я говорю Найману:
– Уверен, что Пушкин не согласился бы жить в этом мерзком районе.
Найман отвечает:
– Пушкин не согласился бы жить… в этом году!