Новые стансы к Августе

Как жаль, что тем, чем стало для меня
твое существование, не стало
мое существованье для тебя.

Но, как известно, именно в минуту
отчаянья и начинает дуть
попутный ветер.

я быстро погружаюсь в глубину,
особенно устами, как фрегат,
идущий неожиданно ко дну
в наперстке, чтоб не плавать наугад.

Лишь ночь под перевернутым крылом
бежит по опрокинувшимся кущам,
настойчива, как память о былом —
безмолвном, но по-прежнему живущем.

Песни счастливой зимы
на память себе возьми,
чтоб вспоминать на ходу
звуков их глухоту

Часы над головой стучат,
и в голове — стучит…

и молча замирает тот,
кто бродит в темноте по пляжу

Черные города,
воображенья грязь.
Сдавленное «когда»,
выплюнутое «вчерась»

Что ветру говорят кусты,
листом бедны?
Их речи, видимо, просты,
но нам темны.
Перекрывая лязг ведра,
скрипящий стул -
"сегодня ты сильней. Вчера
ты меньше дул."
А ветер им - "грядет зима!"
"О, не губи."
А может быть - схожу с ума!"
"Люби! Люби!"
И в сумерках колотит дрожь
мой мезонин...

Их диалог не разберешь,
пока один.

Сретение

...И старец сказал, повернувшись к Марии:

«В лежащем сейчас на раменах Твоих
паденье одних, возвышенье других,
предмет пререканий и повод к раздорам.
И тем же оружьем, Мария, которым

терзаема плоть его будет, твоя
душа будет ранена. Рана сия
даст видеть Тебе, что сокрыто глубоко
в сердцах человеков, как некое око».