Иуда Искариот. Повести и рассказы

Отличное «чтиво» на сегодняшний день – о том, как все плохо, мы все умрем, так что лучше не дергаться лишний раз, все равно счастья не будет, только могила. Леонид Андреев вообще всегда о том, что жить страшно и больно, взять хоть его версию Нового Завета и Иуды, хоть фантазию на тему проституток и бунтарей-теоретиков, отсылающую к Раскольникову с Соней. После Андреева жить не хочется вовсе; не то чтобы тянет самоубиться (это тоже, но слабо), но обернуться в одеяло, забиться в угол и там тихонько стонать от тоски по не сбывшемуся. По Андрееву никто из нас не получит лучшей жизни – так стоит ли переживать?

«Рассказ о семи повешенных» во многом о том, что между жизнью и смертью нет большой разницы. Казалось бы, главные герои, совсем молодые, которые должны умереть на виселице, – они должны вызывать сочувствие, к ним должно тянуться читательское сердце. Но герои словно бы и не осознают этой границы между смертью и жизнью. Да, им страшно, но это скорее животный страх, экзистенциально же они воспринимают смерть как что-то обязательное (в 19-20 лет!). Юные революционеры и шли на «дело», осознавая, что наградой за него будет смерть. Это простое (даже насильственно простое) отношение сейчас пугает, отторгает, даже самые ярые революционеры сегодня не пойдут на смерть во имя убеждений и вряд ли пойдут физически устранять противника (все-таки времена поменялись). А в то время умереть или убить человека – дело обычное. Да и к устранению виновных относились, как к естественному процессу, никаких вам переживаний о негуманности смертной казни.

Рассказ, к счастью, небольшой и не успевает ввергнуть в тотальную депрессию. Андреев, конечно, нагнал мрака, финал после себя оставляет несколько мерзкое послевкусие (но плеваться не хочется). В отличие от того же «Иуды», он не так запоминается, ведь мы толком ничего не узнаем о героях и их чувствах (Сартр в этом смысле был лучше). Рассказ хорош, но – на одно прочтение, у самого Андреева есть более яркие и самобытные вещи. Имхо.

Когда читаешь Леонида Андреева, всегда задумываешься, почему о его доходящем до безумия таланте не трубят на каждом перекрёстке. Такой плотной и тяжёлой прозы, которой накрывает тебя густой волной, не давая вздохнуть, ещё надо поискать. И всё это не только язык, не только яркие и сложные образы, но ещё и вечный поиск, рытьё земли рылом в поисках трюфеля справедливости. О повести Леонида Андреева можно разбиться, как о каменную стену, если подходить к книге с разбегом и размахом. «Жизнь Василия Фивейского» не исключение. А вот если притормозить и заставлять читать себя до дикости медленно, тщательно обдумывая каждый абзац, каждое предложение, каждое слово — то удовольствие будет хоть и мрачным, но подлинным.

Действительно, каждое слово у Леонида Андреева не случайно, выверено и продумано. Поэтому и повести его обычно недлинные, но очень плотные. Ничего лишнего. Если главный герой чешет нос, то это не просто ремарка абы для чего, обязательно нужно задуматься, для чего даётся это предложение. Впрочем, лукавлю — в первый раз лучше читать эти повести без оглядки на что-почему-зачем, прочитать просто ради атмосферы и сюжета. А вот потом уже перечитать, вгрызаясь в каждое слово, и произведение заиграет новыми красками.

Если набросать схематично сюжетную линию повести, то даже она уже мрачновата. Священник Василий трагически теряет любимого сына, и оба они с женой почему-то забивают на дочку, которая вот рядом, только руку протяни. Руку не протягивают, поэтому дочка, очень похожая на эгоистичного (насколько может быть эгоистичным священник) и жесткого отца растёт, как дичок, сама по себе. Жёнушка решает сделать нового Василия-младшего взамен старого, но, как водится, замысел успехом не венчается, и на свет рождается отвратительный и злой умственно-отсталый уродец. Но это даже не самые страшные трагедии в жизни Василия. Самое жуткое творится у него внутри, в голове, и мы не можем видеть этой трагической борьбы, судить приходится только по его поступкам. Трактовать поступки и действия Василия нелегко. Иной раз кажется, что он давно потерял веру в бога и теперь только сам себя убеждает, что всё ещё верует, волочёт свой крест из упрямства. А иногда наоборот думаешь, что вот такой он и есть, истинный верующий, на фоне деревенских жалких типчиков. Впрочем, так просто Андреева не истолкуешь. Малы деревенские типчики, как вши, а проблемы-то у них общечеловеческие, и удивительны они Василию Фивейскому.

По концовке романа можно снимать фильм ужасов. И самое страшное, что во всё это веришь безоговорочно. Да, нелёгкое чтение — Леонид Андреев. Я даже не буду давать свою трактовку грустной истории Василия Фивейского, потому что его нужно пережить самому, это сугубо эгоистичное удовольствие, которое не стоит делить с другими читателями. И остаётся только удивляться, как Василию, что точно такие же мысли и проблемы могут волновать других людей.

Андреев, как известно, не участвовал ни в каких войнах. Ни в Русско-японской, которая началась как раз в 1904. Ни в Первой мировой многим позже. Зато агитировал против одной, а потом пропагандировал другую. Короче говоря, автор, по сути, добывал информацию из газетных вырезок, за что подвергался критике и тогда, и сейчас.

Но речь вообще не об этом. "Красный смех" поражает глубиной экспрессии. Он не реалистичен, ибо не должен таким быть. Это полнейшая безнадёжность, поддёрнутая красноватой дымкой безумия. Это даже не совсем антивоенная проза, это ужасы, хоррор, пугающие больными образами, слишком анатомичными, слишком тошнотворными.

По сюжету мы следим за безымянным героем, бредущим сквозь стычки и бойни, если не неприятеля, то своих же, в неназванном краю земли на неназванной войне. Вокруг сплошное помешательство и безумие. Люди погибают от пуль и под колёсами локомотива, в отчаянии кидаются грудью на пики или расстаются с жизнью иными способами. Поражает отношение людей ко всему происходящему: они привыкли и смирились. И, получив тяжелейшее ранение, наш герой счастлив, ведь теперь может вернуться домой.
Но и дома эхо войны не оставляет его в покое. Красный смех - крик разорванной глотки, как болезнь, поражает его самого, его семью и город в целом. Чванливые прохожие в любую секунду скинут с себя маску порядочности, городские площади слой за слоем покроются гниющими трупами, а сверху будет на всё взирать в агонии кровавое солнце.

Я не могу поверить в то, что Красный смех написан в 1904 году. Ещё более удивительно то, что его напечатали, успешно, кстати. Вообще Андреев был стильный, модный, молодёжный: художник, фотограф, драматург. И красавчик. Этакий хипстер начала 20 века.

В любом случае видна некая... психическая неустойчивость автора, назовём это так. Такой, знаете ли, надлом, но не как у Достоевского, когда выстрадывается очищение, но надлом хаотичный, бессмысленный. Мне нравится, в общем-то. Определённо почитаю ещё.

Само произведение действительно напоминает этакую крипипасту из интернетов. Не зная год написания можно принять её за современный продукт. Поделена она примерно на две логические части: рассказ об офицере, а затем о брате этого офицера. Вторая часть немного проседает в плане напряжённости, но намного более сюрреалистична. Во время чтения заметила, что, ближе к концу, "Красный смех" приобретает конспирологические мотивы (когда на героя внезапно начинается охота на улице), а в самом-самом конце на миг выглядывает самая настоящая лавкрафтщина - Красный смех уже не просто некое абсурдное явление, а некий гигантский мистический организм, пришедший в город.
Очень достойный рассказ.

Есть предсказания, которые исходят из цикличности истории. Все события повторяются раз за разом. Это своеобразное колесо Сансары, которое раскручивается. Оно ускоряется и становится больше. Растёт не только что-то хорошее, но и плохое, ужасное. Таким предсказанием является произведение Андреева.

Стремление воплотить в жизнь рассказ про ужасы войны породило в Андрееве одну бессознательную идею: настала эпоха катастроф, которые будут ещё страшнее, чем в прошлом. Скажем, что это своеобразный закат Европы. И это в 1904 году! То есть, единственное важное событие, которое его к этому подтолкнуло, стала война с Японией. Но само произведение предвидело не только кровавую бойню Первой мировой, но и революцию в России, когда безумие поглощает и ожесточает людей. Произведение он пишет в безумном темпе. Он уделяет 9 дней на текст, а потом понимает, что сойдёт с ума, если продолжит работать над текстом. Поэтому так скомкано, урывками, но безумие породило бессознательную истину.

Вернусь к произведению, чтобы было понятно, о чём я. Перед нами 19 отрывков от брата человека, который вернулся с жестокой войны. Примечательно, что Андреев любит играться и с символикой. Красное солнце появляется не просто так. Всё таки, япония периода первой половины 20 века было очень жестокой и воинственной страной, которая не только устояла в "маленькой победоносной войне", но и даже вышла из неё победителем. Всё это породило ужасное осознание беспомощности и злобы в сознании обычных людей. По ходу записей мы наблюдаем сначала за историей солдата, что сходит с ума, а затем и его брата, гражданского человека, который тоже впал в безумие.

Самое страшное - это осознавать, что вы беспомощны перед этим вихрем. Как бы герой не хотел всё остановить, как бы ни молил, он видел в людях лишь зверей, что сорвались с цепи, как собака в конце. Цепи сброшены, оружия подняты. Кровавые мятежи, грызня и братоубийственная гражданская война окровила земли империи уже в 1917 году. До них ещё 13 лет, но Андреев уже видел эту цикличность и закономерность. Позже это лучше всего отразил Волошин. Но он верил в возрождение страны, а верил ли во что-то Андреев? Он был близким другом самого пролетарского писателя - Максима Горького, но явно его не поддерживал. Андреева не волновали вопросы борьбы с капиталом, создания думы и тому подобные. Люди - вот, что его тревожило. А люди зверели на глазах. Больше не стало барьера моральности. Убей врага! - но кто твой враг?

Красный смех будет разливаться снова и снова. Человечество продолжит истреблять себя, морить голодом и медленно звереть. Таков закон, таков оборот колеса.

Продолжаю знакомство с творчеством Леонида Андреева. Сначала немного опасалась браться за его произведения, и даже после прочтения двух рассказов – «Ангелочек» и «Кусака» – всё ещё немного побаиваюсь его творчества, хотя эти два рассказа не дали повода испугаться. Они только вызвали грусть. Мне понравилась дворняжка Кусака с её бесприютной душой и мальчишка Сашка с непокорной душой, который, словно маленький загнанный волчонок, привык к постоянной защите от всего и всех.

Леонид Андреев любит и умеет показать обнаженное страдание, пишет ли он о собаке или о ребёнке. Недаром Максим Горький сказал об Андрееве, что он особенно талантлив во всём, что касается тёмных сторон жизни.

«Красный смех» – это рассказ о сумасшествии, вызванном ужасами войны. Война в этом рассказе абстрактная, но навеяна событиями Русско-японской войны. Автор не был на этой войне, и рассказ нельзя считать документальным свидетельством или переосмыслением событий очевидца. Но это так эмоционально, так ярко и образно, и при этом страшно, что описываемое нарастающее безумие явственно ощущается. Сбивчивый, обрывочный пересказ своей истории рассказчиком не кажется бессмысленностью при всей абсурдности и неожиданных скачках от уродства войны к редким эпизодам мирной жизни, появляющимся то ли во сне, то ли в галлюцинациях.

Рассказ начинается с многоточия, из ниоткуда... или из древнейших времён. Невозможно определить, когда и откуда начался этот ужас.
…безумие и ужас. Это отрывки из найденной рукописи.

В первой части рассказчик, молодой офицер, описывает страшные картины войны и бессмысленные действия обезумевших, раненых и убитых солдат и офицеров. Вторую часть продолжает брат погибшего рассказчика, в память о нём. Имён у братьев нет. Ни у кого нет. Все безымянные сумасшедшие.

Всё кричит от ужаса. Текст написан так живо, что картины экспрессионистов кажутся бледными перед текстом Андреева. Идёт не строй, не армия, не отряд - движутся сплошные массы. Стоит зной. И огромное солнце, огненное и страшное, готово сжечь землю в беспощадном огне. Глаза закрыты, губы запёкшиеся, и все молчат, как будто эти немые были также глухи и слепы.

Текст разорван на клочки страшных эпизодов войны, среди которых вдруг появляются миражи мирных снов-воспоминаний с голубыми обоями, теплой ванной и маленьким сынишкой. И вдруг в рассказ врывается красный смех, жестокий и кровожадный.

Сам Андреев писал, что "Красный смех" - это фантазия о будущей войне и будущем человеке. Его рассказ это предчувствие, предсказание кровавых, жестоких войн двадцатого века и, к сожалению, не желающего уступать ему, двадцать первому.
Страсть человека к собственному уничтожению, видимо, неисправима.
Рассказ-крик. У кого хватит смелости, прочтите его.
Андреев написал этот рассказ за очень небольшой срок, не более 10 дней. Вроде бы, он опасался сойти с ума. Безумие, о котором он пишет (а он пишет о реальном схождении с ума), заразительно. Погружаться в него надолго нет сил. И пересказывать этот безумный поток сознания сложно и не имеет смысла.

Удивляюсь самой себе. К повести "Иуда Искариот", к теме предательства, я посчитала себя пока не готовой, но, по странной причине, решила, что уже готова к теме безумия и ужасов войны.

Очень многое страшно перекликается с сегодняшним днем.
Тревожны и страшны мысли доктора-психиатра из сумасшедшего дома о привыкании к смертям, к страданиям, к крови. Естественная жалостливость, к которой приучены с детства все нормальные люди, уступает место обыденности, снижается уровень чувствительности и отзывчивости.
Единственно, к чему отказывается привыкнуть ум - это безумие войны.

Немецкий художник экспрессионист Отто Дикс в своей картине из цикла о войне словно иллюстрирует строчки из "Красного смеха":

Конец рассказа не оставляет надежды. Андреев рисует свою картину апокалипсиса, где нет места живым.

Андреев – чистый восторг, и я пока ещё не встречала у него вещей, которые не перетряхивала бы самые тёмные закоулки души от залежавшейся пыли, но, может быть, мне всегда везёт с подбором. Андреев всегда приходит неожиданно, вот и "Красный смех" встретился мне в антологии "Готический рассказ". Какая же это готика? Это война, это сумасшествие, это страх в чистом виде, который сочится со страниц, но страх не готический холодный и влажный, окутанный туманной и меланхолией, а острый, раскалённый, клубящийся и безумствующий, страх того, что весь мир сошёл с ума и ты сошёл с ума, но ничего не изменилось.

Говорят, что "Красный смех", который сначала назывался скромно и просто "Война" был написан под впечатлением от безумств русско-японской войны 1904-1905 годов. У всех войн под собой общее сумашедшее красносмеющееся основание, однако мне кажется, что под впечатлением, например, от Второй мировой, он вообще написал бы рассказ, прочитав который, люди сходили с ума по-настоящему.

Не знаю, стоит ли описывать фабулу этого рассказа (или всё-таки повести?). Война-война-война, сумасшествие. Всё произведение обрывочно, псевдодневник, потом ещё один, с другой точки зрения, которая не такая уж и другая. Война по Андрееву - это раскалённая красная агрессивная хрень, которая изменяет реальность вокруг себя на что-то адское, сумасшедшее, абсурдное, неестественное. Это и есть пресловутый красный смех, кровь и хохот, единственная нормальная реакция на войну, которая только может быть у здорового человека - сойти с ума от одного только факта, что кто-то додумался до такой кошмарной вещи. И как после этого не удивляться, что потерявший половину себя главный герой (мне оторвало ноги, слава богу, ура!) хочет писать о цветах и песнях (о котиках и единорогах, ага), но это невозможно сделать после того, как ты видел войну, слышал красный смех, будут выходить только пустые страницы, каляки-маляки, all work and no play makes Jack a dull boy.

Об Андрееве вообще говорить и писать не стоит. Надо просто прочитать это, а потом найти ещё кого-то, кто прочитал и просто посидеть вместе, помолчать об Андрееве. Всё глубже слов, глубже эмоций и чего-то, что можно выразить привычными пункт А, пункт Б, метафора, гипербола, фабула, шмабула, ключ, замок, язык.

Есть в творчестве Леонида Андреева определенные черты:
1) хоть мельком, но связано с Библией;
2) пугает реальностью описания образов, ощущений, испытываемых чувств;
3) не ждите счастливого конца.

Мне показалось, что в рассказе через образы персонажей, местами можно обнаружить добродетели и грехи (я думала их будет 7 по аналогии с названием): это чревоугодие (министр), смирение (Вернер), любовь (родительская, самоотверженная, описанная ужасающе правдоподобно и драматично), доброта к ближнему (Таня Ковальчук).
Главной темой рассказа является страх перед смертью, и автор специально подобрал разных по сословию и характерам персонажей, дабы подчеркнуть, что страх перед смертью не зависит от денег, образования и социального статуса.
Любая жизнь бесценна, уникальна, быстротечна, а самое главное, имеет конец.

В рассказе не столь важен сюжет: преступление, суд и вершение приговора, сколько ожидание конца, переосмысление жизни, подведение черты людьми, знающими точную дату смерти, изменение мировоззрения, принятие смерти. Наверное, рассказ можно причислить с экзестенциализму.

P.S. Сцены с родителями рвут на части сильнее чем сцены издевательства и смерти животных у Стивена Кинга (а он в этом мастер).

Продолжаю погружаться в творчество Леонида Андреева и всё больше убеждаюсь, что это "мой автор". "Мысль" — третий рассказ автора, прочитанный мной за последние несколько дней. В этом произведении писатель раскрылся для меня с новой, совершенно неожиданной стороны. Если "Петька на даче" и "Ангелочек" — произведения всё же достаточно светлые, несмотря на все кошмары реальной жизни, которые можно в них наблюдать, то "Мысль" значительно отличается. Здесь мы становимся свидетелями исповеди преступника и пытаемся понять, сумасшедший ли он или действительно только притворялся, чтобы организовать преступление.

Рассказ невероятно интересен с точки зрения психологии и психиатрии. Андреев погружает читателя в сознание человека, который совершил одно из самых ужасных преступлений — убийство. Причём убил он своего друга, с которым проводил много времени, у которого бывал в гостях, который переживал о нём. Не представляю, что должно быть в голове у человека, надумавшего совершить такой ужасающий своей жестокостью поступок. Назвать его нормальным и вменяемым язык не поворачивается.

Моё мнение заключается в том, что Керженцев действительно нездоров психически. Если обратить внимание на его размышления и слова об окружающих, можно заметить, насколько цинично он рассуждает. Так, говоря о чувствах Татьяны Николаевны к мужу, тому самому, которого убил Керженцев, он называет эту женщину жалкой. Она кажется убийце жалкой не только из-за преданности мужу, но и из-за того, что не проявила гнева при встрече с ним. Керженцеву не дано понять чувства этой женщины или кого-либо ещё. Он и сам признаёт, что уважает и любит только себя. Все остальные люди для него ничего не значат. Пусть он и утверждает, что любит Татьяну Николаевну, это не любовь и никогда ею не было.

Этот рассказ я прочла с большим интересом, испытывая множество различных эмоций. Но главной эмоцией было отвращение к Керженцеву. Он обладал удивительным самомнением и ни во что не ставил окружающих. Сумасшедший ли он? Не знаю, но и здоровым назвать его не могу.