Иуда Искариот. Повести и рассказы

В жизни так много темного, и она так нуждается в освещающих ее путь талантах, что каждый из них нужно беречь, как драгоценнейший алмаз, как то, что оправдывает в человечестве существование тысяч негодяев и пошляков.

Действительно, нравственные
инстинкты заложены так глубоко, что только при некотором уклонении от
нормального типа возможно полное от них освобождение. И наука, все еще
слишком смелая в своих обобщениях, все такие уклонения относит в область
дегенерации, хотя бы физически человек был сложен, как Аполлон, и здоров,
как последний идиот. Но пусть будет так. Я ничего не имею против
дегенерации,- она вводит меня в славную компанию.

Но, умирая каждую секунду, мы были бессмертны, как боги.

Казнь - это что-то неизбежное и даже постороннее, о чем и думать не стоит, а если у человека в тюрьме, да еще перед казнью, нет табаку, это совсем невыносимо.

По природе своей скорее математик, чем поэт, он не знал до сих пор вдохновения и экстаза и минутами чувствовал себя как безумец, который ищет квадратуру круга в лужах человеческой крови.

Человек ценен не только по тому, что он сделал, а и по тому, что он хотел сделать.

Я писал великое, я писал бессмертное — цветы и песни. Цветы и песни...

Вообще больные охотно и много разговаривали, но после первых же слов переставали слушать друг друга и говорили только свое. И от этого беседа их никогда не утрачивала жгучего интереса. И каждый день то возле одного, то возле другого сидел доктор Шевырев и внимательно слушал, и казалось, что сам он много говорит, но на самом деле он постоянно молчал.

И все – добрые и злые – одинаково предадут проклятию позорную память его, и у всех народов, какие были, какие есть, останется он одиноким в жестокой участи своей –
Иуда из Кариота, Предатель.

Как же вы позволили это? Где же была ваша любовь? Ты, любимый ученик, ты – камень, где были вы, когда на дереве распинали вашего друга?