Дом с мезонином. Рассказы

Повесть о жизненном перевороте
Любопытный парадокс обнаруживаем мы в сюжете этого рассказа. Главная героиня Надя Шумина, девушка двадцати трёх лет, готовится к свадьбе. Кругом расцветает природа: «весенняя жизнь, таинственная и прекрасная». Жених Андрей Андреевич нравится Наде, она считает его добрым человеком. Однако приезжает из Москвы Саша, старый знакомый семьи, и своими разговорами, своей критикой вносит сумятицу в сознание невесты. Саша призывает к обновлению, к отказу от провинциальной мещанской жизни, к получению образования в столице.
И всё вокруг тускнеет для Нади. Жених, живущий за счёт отца, ей уже кажется глупым, да и мать – недалёкой. Всё их существование она начинает считать мелким и унизительным.
Саша дивится, что в большом двухэтажном доме Шуминых прислуга ночует в кухне на полу, на лохмотьях. А хозяева бездельничают, «заедают чужую жизнь». Как-то мимо сознания Александра проходит то, что бабушка, хозяйничающая в доме и саду, держит торговые ряды на ярмарке, за счёт чего и содержит семейство. А сам Саша почти каждое лето приезжает к ним и пользуется гостеприимством.
Надя захотела новой, яркой жизни и уехала в Петербург на учёбу. Мать и бабушка тяжело переживали, однако простили её. Каково было состояние жениха мы не знаем, однако бабушка и мать в результате поступка дочери утратили прежнее положение в обществе, на улицу даже побаивались выходить. А когда Надя соскучилась и поехала к ним, то навестила по пути Сашу. Его жильё обнаружило неряшливость постояльца. А провозвестник новой жизни в этот раз показался ей серым и провинциальным.
Рассказ мне очень нравится. Несмотря на то, что продолжительность его невелика, он чрезвычайно содержательный, ёмкий. Тут можно вспомнить, что некоторые исследователи называли другой рассказ Чехова – «Ионыч» - мини-романом. А рассмотренное произведение литературовед Людмила Павловна Якимова определила как повесть. В пользу такого обозначения говорит и разделение текста на шесть глав, и идейно-смысловое богатство рассказа-повести «Невеста», интертекстуальность, т.е. переклички с известными произведениями других русских писателей.
Рекомендую к прочтению, отличная проза.

Жила девушка Надя,с 16 лет мечтала о замужестве и вот спустя 7 лет,одним прекрасным майским днём стоит она в саду и размышляет,что нет радости от предстоящего события,до которого осталось чуть больше месяца.
А тут ещё в дом приезжает дальний родственник Саша из Москвы.Беседы с ним наводят нашу героиня на мысль,что неправильно она живёт,что то не так и что то нужно менять.Праздная жизнь надоела,жених не так умён и приятен оказывается и даже перспектива нового дома не радуют Надю.Главное выбрать правильный путь,прислушаться к своему сердцу,а не прожить так,как требует общество,конечно не всякий может кардинально поменять направление,не боясь порицания семьи и окружающих людей.

Простой рассказ о… а собственно, о чем? О разбитых надеждах? Об упущенных возможностях? Просто о жизни в провинции? О том, как молодые и полные надежд постепенно превращаются брюзжащих стариков?
Да, обо всем понемногу. Но, если честно, я не сильно прониклась этой тоскливой историей, потому что как-то уж очень быстро и бесследно прошла любовь земского доктора. Потому что сразу было понятно, что Котенок не блещет музыкальными талантами, как, впрочем, и маменька - писательскими. Хотя в их случае - чем бы барыни ни тешились, лишь бы без вреда для окружающих. Ну и для себя, конечно.
А в остальном - люди жили, люди ошибались, люди разочаровывались. Привыкали к рутине, которая постепенно засасывала, как болото, стирала краски, сушила душу, истребляла способность радоваться жизни, петь, шутить, влюбляться и делать глупости. Тоска зеленая прямо, хотя и жизненная. Но, несмотря на жизненность, заметного отклика рассказ у меня не вызвал. Может быть, время и настроение для чтения были неудачными, а возможно, я опять чего-то не разглядела.

Хорошая повесть. Жалко только, что я прочитал ее еще месяц назад, а отчет не написал сразу. Теперь уже не все мысли могу вспомнить какие были. Но главное, что я понял, это то, что Беликов был самым настоящим трусом. Он всего боялся. А я где-то в книжке про единоборства читал, что если чего боишся, то это с тобой и случится. Беликов боялся, чтобы над ним не смеялись, поэтому все над ним и смеялись. Он боялся, чтобы чего не случилось, так с ним все время что-то и случалось. А то, что он все время в футляр прятался так это от страха. Он и женщин боялся и умер, я прям уверен, что девственником. За это его тоже надо пожалеть.
У нас в колледже есть такой чувак, не буду писать что он ведет, что б никто не догадался. Только ему уже под 30, а живет один с мамкой и ни с кем ни гуляет. Над ним даже дети смеются. А он просто всех боится, и детей, и баб, и вобще всех.

По какой-то причине, скорее, конечно же, видимой, сюжетной, «Палата №6», наряду с «Архиереем», считается мрачнейшим произведением АП.
Можно, конечно, как бы и возразить, что у Чехова всё в эдаком вот «жидком лунном счете», который увидел Андрей Ефимыч в первую ночь во флигиле. Светлые пятнышки чеховского юмора, радости труда и простого счастья, - блин, да ещё понапрягаться нужно, чтобы вспомнить.
О, разумеется, есть обобщения, ставшие уже общими местами, известные даже тем, кто никогда не читал первоисточника; обобщения, уходящие в социальное - «Вся Россия - палата №6».

Всё – так, и всё – не так. Как в жизни и бывает. Нет, «не бывает». Это и есть – сама жизнь. Не черная или белая, ни с оттенками и нюансами, нет. Она – черное, белое, цветное, - всё в одном, всё одновременно, всё является всем. Поэтому грань между 20-летним докторским стажем Андрея Ефимыча и помещением его в Палату – достаточно было нескольких минут, когда Никита завел его туда, вручил халат и запер дверь. Всё.

Пустыня. Иванов, Пелевин, Кафка.

Борис Моржов из «Блуды» Иванова (https://www.livelib.ru/reader/fullback34/searchread/w-b-a/%D0%91%D0%BB%D1%83%D0%B4%D0%B0+%D0%B8+%D0%9C%D0%A3%D0%94%D0%9E), Савва Скотенков из «Ананасной воды» Пелевина (https://www.livelib.ru/reader/fullback34/searchread/w-b-a/%D0%90%D0%BD%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D1%81%D0%BD%D0%B0%D1%8F+%D0%B2%D0%BE%D0%B4%D0%B0+%D0%B4%D0%BB%D1%8F+%D0%BF%D1%80%D0%B5%D0%BA%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BD%D0%BE%D0%B9+%D0%B4%D0%B0%D0%BC%D1%8B), молодой человек К. из «Замка» https://www.livelib.ru/reader/fullback34/searchread/w-b-a/%D0%B7%D0%B0%D0%BC%D0%BE%D0%BA), - братья (уж позвольте отослать к моим отзывам, самым для меня дорогим и удачным). Вместе с Андреем Ефимовичем или Иваном Дмитричем Громовым – ещё одним жильцом Палаты – все мои герои живут в пустыне – метафорической, в первую очередь. Поскольку речь всё же о «Палате», а о предыдущих героях я уже писал, давайте посмотрим не социальным, но экзистенциальным, «глазом» на явление героя, как сказал в своем месте Булгаков.

Все мои герои из века 20 – живут, творят, даже исчезают, одиночками. Такой вот «чистый разум», «чистая воля», не «замутненная» такой мелочью, как семья, например. Можно поупражняться в размышлениях, которыми в «Палате» отметился и Андрей Ефимыч, что при рождении человек был вытолкнут во враждебный мир. («В самом деле, против его воли вызван он какими-то случайностями из небытия к жизни… Зачем?» Не напоминает ли это вам, читатель, «родовую травму» Фрейда и – шире – экзистенциальное одиночество почти всей философии 20 века?

Если верно, что самая практичная вещь на земле – хорошая теория, то не справедливо ли обратное: самое практическое и повседневное и есть умозрительное и теоретическое? Давайте свежим взглядом, ну, или почти свежим, посмотрим на Рагина. Ну, хорошо: образование, профессия, ежедневные хлопоты по работе, пусть и в 200 километрах от железной дороги (что же хорошего там может быть, в 200 километрах-то?). Всё так. Книги, размышления, ежедневное пиво и Михаил Аверьяныч. Всё так. Но что же помешало Рагину за 20 лет найти хотя бы сожительницу, не говоря о супруге или жене. Что?
Чего не хватило Рагину=Чехову для такого пустяка? И ведь одинокие доктора, - да они во всей чеховской прозе, литературе, творчестве, - они везде. Чехов делает конструкт, осознанно ли, неосознанно – не важно. Главное – результат. А в нем нет ни семьи, ни женщины, ни детей. А есть та картина мира, созданная мыслью, душой и духом АП, в которой он и видел собственное существование. Он создал тот мир, в котором он мыслит себя, принимает или не принимает пространство, куда, «без его ведома», его вытолкнули.

В психологии есть такой тест, ну, или практическое занятие: пара, один закрывает глаза, второй берет его за руку и водит по какому-то пространству. Смысл действа – чувства, которые испытывает закрывший глаза. Считается, что этот тест – на отношение человека к миру, доверяет человек окружающему, или нет.

Но каков чеховский «мир вокруг»? Например, такой:
«В больничном дворе стоит небольшой флигель, окруженный целым лесом репейника, крапивы и дикой конопли. Крыша на нем ржавая, труба наполовину обвалилась, ступеньки у крыльца сгнили и поросли травой, а от штукатурки остались одни только следы».

Или такой: «Эти гвозди, обращенные остриями кверху, и забор, и самый флигель имеют тот особый унылый, окаянный вид, какой у нас бывает только у больничных и тюремных построек».

Или такой: «Здесь у стен и около печки навалены целые горы больничного хлама. Матрацы, старые изодранные халаты, панталоны, рубахи с синими полосками, никуда негодная, истасканная обувь, — вся эта рвань свалена в кучи, перемята, спуталась, гниет и издает удушливый запах».

Или вот такой: «На хламе всегда с трубкой в зубах лежит сторож Никита, старый отставной солдат с порыжелыми нашивками. У него суровое, испитое лицо, нависшие брови, придающие лицу выражение степной овчарки, и красный нос; он невысок ростом, на вид сухощав и жилист, но осанка у него внушительная и кулаки здоровенные».

Здесь же: «Стены здесь вымазаны грязно-голубою краской, потолок закопчен, как в курной избе, — ясно, что здесь зимой дымят печи и бывает угарно. Окна изнутри обезображены железными решетками. Пол сер и занозист. Воняет кислою капустой, фитильною гарью, клопами и аммиаком, и эта вонь в первую минуту производит на вас такое впечатление, как будто вы входите в зверинец».

А что люди? Люди? Давайте, глянем:
«Смотритель, кастелянша и фельдшер грабили больных, а про старого доктора, предшественника Андрея Ефимыча, рассказывали, будто он занимался тайною продажей больничного спирта и завел себе из сиделок и больных женщин целый гарем».

Или, уже совсем привычные чеховские мотивы: «Даже интеллигенция не возвышается над пошлостью; уровень ее развития, уверяю вас, нисколько не выше, чем у низшего сословия».

Здравоохранение: «… всё больничное дело, как и 20 лет назад, построено на воровстве, дрязгах, сплетнях, кумовстве, на грубом шарлатанстве, и больница по-прежнему представляет из себя учреждение безнравственное и в высшей степени вредное для здоровья жителей».

Что испытывал бы сам Антон Павлович от им же описанного мира, доверившись закрыть глаза и взявшись за руку «другого»?

Неужели весь мир таков? Почти весь, - так у Чехова. «Почти» - это когда всё же говорится о прогрессе в медицине «в последние 25 лет». Но это – исключение, светлое солнечное пятнышко в том самом реальном мире.

Есть ли ещё пятна? Да, есть. Это двадцатилетние(!) размышления Андрея Ефимыча над бренностью и суетой подлунного мира. На самом деле он живет очень «бурной» и очень «напряженной», правда, внутренней жизнью, часами(!) шагая из угла в угол в комнате. Размышления над суетностью всего и превозношение спокойного отношения и к страданию, - хотя бы это позволяет совершенно уверенно говорить о

Буддизме

Разумеется, ни Андрей Ефимыч Рагин, ни Иван Дмитрич Громов, ни даже сам Антон Павлович Чехов вовсе и не подозревали, что этот вечный тип ничего не делающего представителя русской национальной интеллигенции – буддист! Честно говоря, я и сам не подозревал о подобном. Пройдемся по страничкам повести?

«Лишние люди», размышляющие, но вялые и ленивые интеллигенты, дураки и дороги, «противные как крысы и воняющие как клопы чиновники» (М.Е. Салтыков-Щедрин), - это лишь начало списка. Илья Ильич Обломов (Чехов одно время был высокого мнения о романе, а потом «прозрел») – «воплощение» русского типа элиты общества.

Чехов дает и тот же, и всё же несколько иной тип безвольного, скукоживающегося с каждым годом, с каждой «новой» мыслью, интеллигента. Не противящегося злу насилием. 20 лет размышляющего над вселенским Злом, получившим пропуску в городке, расположенном в 200 километрах от всего, не только от железной дороги, но вообще – от всего! Это – край света и последние вопросы этому миру, - всё здесь, в городишке, где, по мнению и АП, и миллионов читателей, нормальный, здоровый человек – Громов, этот последний рубеж падающей под повседневными ударами подлости, пошлости, ничегонеделания, жизни. Рубеж перед возвещающего тщету жизни, а, значит, торжества её антипода – смерти, Рагина. Также признанного сумасшедшим. Признанного кем? Здоровым общественным телом.

Принято считать Рагина опускающимся, возвращающимся к праху, из коего был явлен свету когда-то, типом. Давайте послушаем Андрея Ефимыча. Так ли уж «оригинален»? Только ли ему в голову приходят подобные суждения?

Тезис №1: «на этом свете всё незначительно и неинтересно, кроме высших духовных проявлений человеческого ума.
Ум проводит резкую грань между животным и человеком, намекает на божественность последнего и в некоторой степени даже заменяет ему бессмертие, которого нет. Исходя из этого, ум служит единственно возможным источником наслаждения. Мы же не видим и не слышим около себя ума, — значит, мы лишены наслаждения».

Тезис № 2: «При всякой обстановке вы можете находить успокоение в самом себе. Свободное и глубокое мышление, которое стремится к уразумению жизни, и полное презрение к глупой суете мира — вот два блага, выше которых никогда не знал человек. И вы можете обладать ими, хотя бы вы жили за тремя решетками».

Тезис № 3: «Мудрец, или, попросту, мыслящий, вдумчивый человек отличается именно тем, что презирает страдание; он всегда доволен и ничему не удивляется».

Тезис № 4: «Между теплым, уютным кабинетом и этою палатой нет никакой разницы, — сказал Андрей Ефимыч. — Покой и довольство человека не вне его, а в нем самом».

Вот, собственно говоря, плод двадцатилетних размышлений буддиста Рагина. Нирвана, надмирность, презрение к боли и страданию, - чем декларируемые и, в общем, исполненные Рагиным уже в палате истины отличаются от буддистских? В своей сути – ничем. Кроме одного.

Расположенный в 200 километрах от всего, на краю света и мира, городок – это вовсе не буддийский монастырь. А мещане и крестьяне – не монахи, презирающие страдание и боль. Даже единственный здоровый в городке человек и сумасшедший по совместительству – Громов Иван Дмитрич – антитеза надмирности иного, не буддийского космоса покоя и нирваны, мира. Он может ненавидеть жизнь, но не презирать её: «На боль я отвечаю криком и слезами, на подлость — негодованием, на мерзость — отвращением. По-моему, это собственно и называется жизнью», - говорит Громов.

«А презирать страдания значило бы для него презирать самую жизнь, так как всё существо человека состоит из ощущений голода, холода, обид, потерь и гамлетовского страха перед смертью. В этих ощущениях вся жизнь: ею можно тяготиться, ненавидеть ее, но не презирать».

Что же делать нам, более 1000 лет живущим между динамикой Запада и статикой Востока, сами себя распявшие неопределенностью выбора: умные или красивые? Нам-то как жить?

Антон Павлович 130 лет назад ответил на этот вопрос вселенским скепсисом нормальности сумасшествия.
Спустя эти самые 130 лет, позвольте ответить иначе.

Как нам жить?

Во-первых, регулярно. И это – не пошлость. «Нас мало, нас крайне мало, а самое страшно то, что мы – врозь. Но сердца забывчивых женщин…» - и далее по тексту.

Во-вторых, жить самостоятельно. Это означает только и исключительно одно: подобно тому, как лет 300 назад мы распяли себя на кресте комплекса неполноценности, точно также, можно – в обратной последовательности – снять себя с этого самого позорного креста. Позорного – потому что никто другой, кроме нас самих, не заставлял чувствовать себя вторым сортом. Айда отсель, - как говорят туляки.

В-третьих, читать, размышлять над прочитанным и обожать учителей народов и человечества.

Таких, как Антон Павлович Чехов.

Аминь.

Жил-был молодой, подающий надежды земский врач Дмитрий Ионыч Старцев. Со стремлениями, трезвым взглядом на жизнь. С желанием, надеждой любить и быть любимым. Встретив любовь, он боролся за неё до конца: ходил на нелепые свидания, которые назначала ещё более молодая девушка, назначала свидание на кладбище в половине одиннадцатого ночи; не замыкался в обиде за подобную шутку и шел на следующий день делать предложение.

Когда же и это не получилось, заодно, по просьбе отца, он подвозит красивую и умную девушку в клуб, на вечер. Целует её, когда коляска накренилась на повороте, но девушка сухо сказала: "Довольно".

Но чаша должна быть испита до дна: он переодевается дома и пытается объясниться с девушкой на вечере. С тем же успехом, что и в коляске.

А потом девушка, вообразив себя великой пианисткой, уезжает поступать в консерваторию. С известным результатом. Её нет в городе 4 года, а за это время Старцев раздобрел, практика его стала обширной, стало очевидно: жизнь состоялась. Ему понравилось разбирать разноцветные бумажки, которых с каждым месяцем становилось всё больше. Жил он один.

Потом они встретились. С заведомо известными настроениями и статусами. Она - повзрослела во всех смыслах. Совершенно искренне раскаивалась. Хотя в чём ей было раскаиваться? В обычных детских шалостях? Разве что в собственной заурядности: не увидела, прошла мимо своей любви, была как все: Москва, Москва, музыка, богема, слава, успех, - кого не влечет всё это? И не увидела свое счастье - блеск фальшивых ценностей ослепил её.

Он. А что - он? Принято считать лексему "Ионыч" символом, знаком всего, в самом начале подающего надежды, а потом опустившегося, нет, не в социальном - моральном, экзистенциальном, как сейчас говорят в подобных случаях, смысле. Что ж, так и есть. Ну, то есть, да, так и есть. Но тайный, скрытый смысл, значение и цель рассказа совсем иные.

Две фобии - огромные, мучившие и терзавшие АП всю жизнь - страх перед женщиной и страх личностной деградации. Всё творчество (фигурально, конечно, чуть утрировано) - об этом. То есть - о себе. Как это и должно быть у великого творца (вспомните Великого Инквизитора).

В "Ионыче" огромная энергия внутренних страхов АП соединилась. Не ко времени состоявшаяся встреча со своей судьбой - фатальная беда. Ты получаешь "подтверждение" в собственной несостоятельности, в отвержении тебя как мужчины, в вечно поверхностной сущности женщины: звездная пыль важнее самой звезды. Твоя ущербность, второсортность, получает неожиданную подпитку в "прозрении" женщины: не увидела, не разглядела тебя, обожглась где-то, на ком-то, вернулась, потому что некуда больше возвращаться. А поскольку некуда больше, то и ты "сойдешь"; смирилась под порывами реальной жизни и "на безрыбье..." В результате: все они такие!

Но какая-никакая жизнь шла и в губернском городе С. (а пропо, цитата: " вообще же в С. читали очень мало, и в здешней библиотеке так и говорили, что если бы не девушки и не молодые евреи, то хоть закрывай библиотеку"). С расширившейся медицинской практикой, с вложением в недвижимость, с прогрессирующей одышкой. Старцев (какая же у Ионыча должна была быть ещё фамилия? Всё должно бить в цель. И фамилия - тоже) отвечает на вопрос вернувшейся девушки о жизни в городе: "Эх! – сказал он со вздохом. – Вы вот спрашиваете, как я поживаю. Как мы поживаем тут? Да никак. Старимся, полнеем, опускаемся. День да ночь – сутки прочь, жизнь проходит тускло, без впечатлений, без мыслей… Днем нажива, а вечером клуб, общество картежников, алкоголиков, хрипунов, которых я терпеть не могу".

Не во время принятое лекарство становится ядом. Любовь, которая, как знать, могла бы стать "обыкновенным чудом", таковым не стала. И в результате то, что есть. Только вот что странно: на протяжении всех четырех лет Старцев жил один. По крайней мере, Антон Павлович не счел нужным построить сюжет иначе. Что так? Промелькнула звездочкой-кометой любовь - и всё? Что это? Сверх ранняя импотенция? Что, совсем ничего человеческого? Совсем-совсем? А, замысел в том, чтобы показать стремительную деградацию "когда-то подававшего надежды"?

Кстати, как много докторов в рассказах АП.

Ещё кстати: знаете, какое самое распространенное женское имя не только в рассказах АП? Анна.

Что же в итоге? В итоге - классик мировой литературы. Это - о фобии деградации.

Одинокий, никогда не любивший гений. Это - о чеховских женщинах.

Еще один Чеховский взгляд на отношения мужчины и женщины. Тематика рассказа совпадает с названием.Тема любви такая же вечная,как и само чувство ее породившее.
В помещичьем доме,за обедом, зашел разговор о тайнах возникновения любви. О том,что невозможно найти об"яснения этому феномену. Каждый случай необ'ясним и индивидуален.
Начинается "рассказ в рассказе".
Павел Константинович Алехин поведал своим гостям историю,случившуюся в его жизни. На заседании уездного суда, рассказчик познакомился с Дмитрием Лугановичем и был приглашен в его дом. Алехин очарован супругой хозяина, Анной Алексеевной. Привлекательная 22- х летняя женщина произвела на героя неизгладимое впечатление. У него вспыхивает нежное чувство к жене приятеля. В мыслях ,Алехин спрашивает,
почему он не встретил эту женщину раньше, и она досталась не ему.
Он мечтает соединить свою судьбу с Анной Алексеевной. Но, холодный рассудок подсказывает герою ,что кроме своего чувства ему больше нечего предложить женщине. И ее судьба может не стать более счастливой,чем в существующем союзе. Мужчина не в силах отказаться от общения с дамой, завладевшей его сердцем. Он становится лучшим другом семьи Лугановичей. И понимает, что его чувство небезответно.
Но никаких шагов для сближения не предпринимает. Между героями повисает недосказанность. Это состояние нервирует женщину,она становится раздражительной и придирчивой. Ей приходится лечить расстроенные нервы.
Муж героини получает новое назначение. Прощаясь в вагоне Павел Константинович впервые признается в своем чувстве.....
Основная авторская мысль - любовь ,за которой герои не смогли последовать и остались в рамках общественной морали. Любовь - ценность ,неподвластная рассудку.
Произведение мне показалось довольно противоречивым.Чувством любви были покорены и Алексей и Анна. Но перенести эмоцию в семейные отношения не решились.
Для меня, доводы героя, о невозможности полного совместного счастья,прозвучали очень убедительно. Разрушение семьи, под влиянием нового увлечения,не гарантия вечного блаженства.

Вещь из школьной программы.
Сто раз читанная.
И тоже (как и «Человек в футляре») осмеивающая то, что осмеивать, по-моему, не надо.
Рассказчику, от лица которого ведётся повествование, не нравится, что его брат (главный герой этого рассказа) счастлив. И по-моему, это мысли самого Чехова.
Человек всю жизнь стремился к конкретной цели, достиг её и теперь НЕ разочарован, а СЧАСТЛИВ. То есть, оказалось, что в цели он НЕ ошибся, поставил её ПРАВИЛЬНО, и добившись её, ощутил радость.
Ведь это как раз то, чего хочет каждый! Верно?
Но ЧЕХОВУ это НЕ нравится.
И рассказчику не нравится.
Ну, не нравится ему крыжовник, который является для его брата символом счастья! Крыжовник теперь созрел, брат ест его и угощает им (кстати, угощает искренне, с радостью) приехавшего родственника.
Брат - СЧАСТЛИВ.
А рассказчику это не нравится!
Ему хочется, чтобы брат его был недоволен, чтобы боролся против каких-то несправедливостей, возмущался мироустройством и т.д. Ему не нравится в его брате ВСЁ – как он выглядит, как одет, что делает, что говорит. Даже то, что брат теперь высказывает собственное мнение, которое раньше высказать боялся, - даже ЭТО не нравится рассказчику (или всё же самому Чехову?)
А, собственно, ПОЧЕМУ не нравится?
Ведь брат не принуждает его быть счастливым ЕГО счастьем, не навязывает ему свой взгляд на мир. Почему же его РАЗДРАЖАЕТ счастье брата?
Почему рассказчик (Чехов?) хочет навязать другим не просто своё мировоззрение, а ещё и своё недовольство миром? Почему он хочет видеть людей несчастными?
О, да! Несчастье – это же так БЛАГОРОДНО, ВОЗВЫШЕННО!
А счастье – это же так прозаично, так ПЛОХО.
Даже если человек положил за своё счастье ВСЁ, даже если оно досталось ему страшным ТРУДОМ, ценой многих лишений, - ВСЁ РАВНО рассказчика это раздражает.
И раздражает его не только счастье его брата – иначе можно было бы всё свалить на неприязнь к конкретному человеку. Но, нет, - его раздражает то, что большинство людей СЧАСТЛИВЫ.
Ведь именно из ЭТОГО рассказа взята знаменитая цитата о том, что нужно, чтобы за дверью всякого счастливого человека стоял кто-то с молоточком и постоянно стуком напоминал, что есть несчастные, и что он сам тоже когда-нибудь станет несчастным.
Чехов здесь как старая юродивая бабка!
Пугает всех счастливых тем, что счастье проходит.
И это называется «прогрессивный писатель»?:)
А по-моему, это старые, как мир, озлобленность и зависть!