Нравственные письма к Луцилию

Помимо прочих, есть у мудрости и такое достоинство: тебя могут победить, только пока ты взбираешься вверх; когда достигнута вершина, все там равное, все стоит на месте, и возрастание невозможно.

Вся­кую вещь хва­лят за то, ради чего ее берут и что ей при­су­ще.

Вот что понравилось мне нынче у Гекатона: "Ты спросишь, чего я достиг? Стал самому себе другом!" Достиг он немалого, ибо теперь никогда не останется одинок. И знай: такой человек всем будет другом.
(Письмо VI)

Для меня думать об умерших друзьях отрадно и сладко. Когда они были со мной, я знал, что их утрачу, когда я их утратил, я знаю, что они были со мной.

Те, что идут к муд­ро­сти, оста­ют­ся в чис­ле нера­зум­ных, но дале­ко от них ото­рва­лись; да и меж­ду сами­ми иду­щи­ми раз­ры­вы вели­ки.

Беден не тот, у кого мало что есть, а тот, кто хочет иметь больше. Разве ему важно, сколько у него в ларях и в закромах, сколько он пасет и сколько получает и сотню, если он зарится на чужое и считает не приобретенное а то что надобно еще приобрести? Ты спросишь, каков предел богатства? Низший — иметь необходимое, высший — иметь столько, сколько с тебя довольно

Случайно доставшееся нельзя считать своим.

В молодости следует копить, а в старости — пользоваться.

Неизвестно, где тебя ожидает смерть, так что лучше сам ожидай ее везде.

Если ты хочешь избавиться от всякой тревоги, представь себе, что пугающее тебя случится непременно, и какова бы ни была беда, найди ей меру и взвесь свой страх. Тогда ты наверняка поймешь, что несчастье, которого ты боишься, или не так велико, или не так длительно.