Граф Монте-Кристо. В 2 томах. Том 1

После смерти маленького Эдуарда в Монте-Кристо произошла глубокая перемена. Он шел долгим, извилистым путем мщения, и, когда достиг вершины, бездна сомнения внезапно разверзлась перед ним.

– Да кто же ты? Кто? – Я призрак несчастного, которого ты похоронил в темнице замка Иф. Когда этот призрак вышел из могилы, бог скрыл его под маской графа Монте-Кристо и осыпал его алмазами и золотом, чтобы доныне ты не узнал его.

Отравительнице нечего было больше делать в этой комнате; она,
не выпуская полога из рук, осторожно попятилась, видимо, страшась шума
собственных шагов по ковру; она была заворожена зрелищем смерти,
которое таит в себе неодолимое обаяние, пока смерть еще не разложение,
а только неподвижность, пока она еще таинство, а не тлен.

– Значит, вы кого-нибудь подозреваете?
– Я никого не подозреваю. Смерть стучится в вашу дверь, она входит,
она идет, не слепо, а обдуманно, из комнаты в комнату, а я иду по ее следу,
вижу ее путь. Я верен мудрости древних; я бреду ощупью; ведь моя дружба
к вашей семье и мое уважение к вам – это две повязки, закрывающие мне
глаза

– Что такое tavolette?
– Это деревянные дощечки, которые развешиваются на углах улиц
накануне казни: на них наклеены имена преступников, их преступления
и способ казни. Это своего рода просьба к верующим помолиться богу
о ниспослании виновным искреннего раскаяния.

– Это сокровище принадлежит вам, друг мой, – сказал Дантес, –
оно принадлежит вам одному, я не имею на него никакого права; я не ваш
родственник.
– Вы мой сын, Дантес! – воскликнул старик. – Вы дитя моей неволи!

- Никогда не бываешь в расчете с тем, кто нам помог. Когда денежный долг возвращен, остается долг благодарности.

Как часто проходим мы милю нашего счастья, не замечая его, не взглянув на нег; а если и вглянем, то не узнаём его.

Быть подле вас как можно долее, слушать ваш проникновенный голос, просвещать свой ум, закалять душу, готовить себя к свершению великих и грозных деяний, – если мне суждено когда-нибудь вырваться на свободу, навсегда покончить с отчаянием, которому я предавался до знакомства с вами, – вот мое богатство; оно не призрачно; этим подлинным богатством я обязан вам, и все властители мира, будь они Цезарями Борджиа, не отнимут его у меня.

Умирать надо там, где знал счастье.