Van Gogh

В Голландии возникнет партизанский отряд имени Ван Гога, еврейская девочка, обреченная фашистами на уничтожение, оставит в своем дневнике запись о "Подсолнухах", томик "Писем" найдут в вещмешке красноармейца, убитого на фронте под Ленинградом.

С. Гансовский, «Винсент Ван Гог», 1970

Мрачная и короткая жизнь. Сложный, неуверенный старт, несколько ярких эпизодов в Голландии/Бельгии, Париж, Арль, больница и выстрел. Вот, собственно, и все. Рамки чуть-чуть расширяются перепиской с братом и неудачной попыткой зажить коммуной с Гогеном, но это детали в море страдания, простого и понятного человеческого страдания, которое родило поражающее искусство (но стоит ли оно такого страдания?).

Как-то тяжело восхищаться его картинами, зная фон их создания. Сами по себе они, по крайней мере заметная их часть, бьют наотмашь – цветом, мазками, композицией, но стоящие за ними боль и отчаяние, тревожность, паника даже делают картины пугающими. Такая вот «Радость жизни».

Книга издательства Taschen написана давно. Так давно, что в ней можно писать, что Ван Гог был социалистом, писать о его попытке передать в «Едоках картофеля» возмущение социальной несправедливостью. Такие вещи практически про всех персонажей культурной сцены Европы XIX-XX века после смены парадигмы в 1980-е писать перестали, по крайней мере у меня сложилось такое впечатление. Чего только стоит упоминание Парижской коммуны в положительном ключе! Можно даже на секунду подумать, что это советская книжка, а не культурный продукт Свободного мира.

Кроме трагической фигуры Винсента пугает сама жизнь в belle époque, как-то неуютно и грустно в этом мире без социального обеспечения. Гриновский такой мир, в котором тяжело не только сложному художнику.