Человек, небо, космос

В октябре поднялся «Союз-3», пилотируемый полковником Георгием Тимофеевичем Береговым. Мне не пришлось быть на пуске этого корабля. 13 ноября, когда космонавт прибыл на послеполетное обследование, собрались ведущие специалисты и попросили его рассказать о полете.
Георгий Тимофеевич пожаловался на сильное раздражение на коже от датчиков, которые крепятся для регистрации физиологических функций. Работают они незначительную часть полетного времени, но их нельзя отклеить, они остаются прикрепленными к телу. Одежда космонавта недостаточно защищает от холода при выходе из корабля после приземления. В пищу необходимо добавлять что-то острое, так как она пресна. В одном из четырех рационов была вобла, и он ел ее с удовольствием. Мясными консервами он воспользоваться не смог: отвязался и затерялся нож для открывания банок. За время полета потеря веса космонавта составила 2,5 кг.

Из доклада П. И. Беляева: «Работа шла не совсем по графику, составленному на земле, а сообразно с обстановкой. Например, цикл выхода (Леонова), разработанный на земле, не совпал с космическим. Были эмоциональные наслоения. Нужно было успокоиться, успокоить пульс и дыхание. Раскрыли шлюз, давление в дутиках составляло 0,62 атмосферы. Включили освещение, увидели, что все нормально. После открытия клапана перепуска давление в спускаемом аппарате (т. е. в кабине) составило 0,72 атмосферы, в шлюзовой камере 0,7. Чтобы довести его в шлюзовой камере до 0,7, израсходовали 10 атмосфер давления кислорода из баллона. Крышки люков открывались легко.
Во время нахождения Леонова в шлюзовой камере удерживал его от поспешного выхода в космос, следил за пульсом и дыханием. Перемещения человека отражаются на поведении корабля (вес космонавта в скафандре — до 120 кг). Все движения Леонова ощущал и слышал через стенки кабины…
Питание — нужно над этим подумать. Страшно мучает жажда, все время хотелось пить. Паек очень обезвожен».

Причиной летных происшествий может быть также отсутствие средств защиты или неправильное их использование. Например, при дыхании под избыточным давлением без применения средств защиты происходит не только отток крови из сосудов грудной полости. Одновременно наблюдается и уменьшение общей массы циркулирующей крови за счет перехода ее жидкой части в ткани. Если в этих условиях на летчика будут воздействовать ускорения даже небольшой величины, то может возникнуть нарушение кровотока в сосудах мозга и как следствие мгновенная потеря сознания.

Ошибочные действия летчиков происходят, по американским данным, в основном из-за плохого знания и неправильной эксплуатации материальной части, отсутствия достаточных летных навыков (вследствие чего летчик может потерять пространственную ориентировку, неправильно определить скорость движения самолета, сближения с землей и другими предметами), плохого пилотирования (как результата недоученности, длительных перерывов в полетах, недостаточного объема внимания при контроле за показаниями приборов и т. п.) и недостатков в оборудовании рабочего места (неправильное размещение отдельных приборов и трудность чтения их показаний, нерациональная компоновка органов управления самолетом).
Так, например, непродуманное размещение селектора выбора канала связи приводило к тому, что, переводя взгляд на него, летчик испытывал головокружение и самолет входил в штопор. При посадке пилоты иногда не выпускали шасси, так как принимали полуспрятанные рычаги аварийного выпуска за обычные и пытались дотянуться до них.Недостаточное содержание сахара в крови приводит к гипогликемии, которая наблюдается, когда пилот совершает полет натощак или после недостаточного завтрака. В этом случае у летчика может появиться неуверенность в себе и даже чувство страха, что вместе с большим нервно-эмоциональным напряжением приводит к нарушениям центральной нервной системы — общей слабости, потливости, дрожанию пальцев рук, спутанности сознания, вплоть до полной его потери.

Командир БАО, готовя заранее полевой аэродром, не побеспокоился об организации медицинского обеспечения. Все медимущество и лазарет он оставил на старом месте.
На аэродром прибыл лишь фельдшер со своей сумкой. Между тем в полках оказалось несколько больных, среди них летчики. Их поместили в сарае, прямо на соломе, через худую крышу сочилась вода: шли дожди.
Не лучше в этом БАО обстояло и с организацией питания летного состава. Забой свиней производили около выгребной ямы. На мое требование немедленно навести порядок комбат не обратил внимания. Только накануне по докладу начальника тыла он получил от генерала Степичева благодарность за хорошее обеспечение летных частей.
Через два дня выяснилось, что командир БАО ничего не сделал. Я вновь обратился к генералу Коротаеву, потребовал наказать виновного. Коротаев ответил отказом. Я пошел к начальнику политотдела
Генерал Коротаев, к которому я относился с искренним уважением, перестал со мной разговаривать. Это, конечно, не было характерным для взгляда на медслужбу в мирное время. Но в какой-то мере оправдывалась поговорка: «Когда человек здоров, он о враче не вспоминает».