60-е. Мир советского человека

Граница между взрослыми и детьми непреодолима. Принципиальная разница заключается в том, что взрослые строят мир детей, как хотят, а сами живут, как получится.

«Человек должен заниматься своим делом, которое знает и любит, – не благодаря, не вопреки, а вне зависимости»

Истинную цензуру представляет не конкретное ведомство, а критерий общественных приличий. Текст зашифровывается не только для того, чтобы обмануть цензуру, но и для того, чтобы не оскорбить читателя чересчур откровенным высказыванием. Рискованный намек (политического, национального, эротического характера) втягивает читателя и автора в художественное поле иносказания.

«Предчувствие похмелья портит пьянку»

«Искусство – это путь к алгоритму вселенной»

Сказки не для того, чтобы в них верили. В сказке нельзя жить, но она может менять жизнь.

История, конечно, не измеряется днями, но она немыслима без каких-то судьбоносных календарных границ. Только в отчетливых хронологических рамках, становящихся потом днями национальных праздников или днями национального позора, история оказывается доступной наблюдению в качестве отдельных эпох.

Представление о циклическом развитии истории вызывает досаду и приносит облегчение. Мысль о том, что всё уже было, одновременно унижает и возвышает. С одной стороны, идея повторяемости лишат нас уникальности. С другой - цикличность напоминает о причастности к вечным основам бытия.

Барды – поэты, композиторы, музыканты и певцы в одном лице – пели приблизительно то же самое, что комсомольцы, но их песни были искренни, неформально лиричны и отчаянно прославляли свободу.

Цинизм – убежище для бывшего веселого-хорошего человека, так как не требует ничьего соучастия: циник всегда наедине с собой.