One Flew Over the Cuckoo's Nest

Он стоит и ждёт, но никто даже не подумал ему отвечать, и тогда он начинает смеяться. Всем невдомёк, почему он смеётся: ничего смешного не произошло. А смеётся не так, как этот, по связаям с общественностью, - громко, свободно смеётся, весело оскалясь, и смех расходится кругами, шире, шире, по всему отделению, плещет в стены. Не ватный смех по связям с общественностью. Я вдруг сообразил, что слышу смех первый раз за много лет.

Кто бы ни вошёл в дверь, это всегда не тот, кого хотелось бы видеть, но надежда всегда остаётся, и, только щёлкнет замок, все головы поднимаются разом, как на верёвочках.

Почуять (чужую радость) они могли потому, что человеческое в них сильно притухло и вперед вышел старый животный инстинкт, а завидовать еще могут потому, что человек в них не совсем кончился и они его помнят в себе. (Вождь Бримден о хронических больных)

Чем более человек психически ненормальный, тем более могущественным он может стать.

Не помню, когда ещё мне было так хорошо - только в детстве, когда всё было хорошо и земля была, как песня ребёнка.

<…> почему это кому-то удается такая неслыханная вещь, как быть самим собой?

Я сроду не видел бабы, чтобы была большим мужиком, чем я.

И почти вижу внутри у них аппарат, который принимает мои слова, пробует засунуть их туда и сюда, поворачивает так и этак, а когда не находит для них удобного места, отбрасывает, будто их и не говорили.