Мы. Повести и рассказы

Говорят, есть цветы, которые распускаются только раз в сто лет. Отчего же не быть и ким, какие цветут раз в тысячу - в десять ты сяч лет. Может быть, об этом до сих пор мы не знали только потому, что именно сегодня при шло это раз-в-тысячу-лет.

Нелепое — потому что белое не может быть одновременно черным, долг и преступление — не могут совпадать. Или нет в жизни ни черного, ни белого, и цвет зависит только от основной логической посылки.

А сам христианский, милосерднейший Бог, медленно сжигающий на адском огне всех непокорных, – разве Он не палач? И разве сожженных христианами на кострах меньше, чем сожженных христиан?

Строить государство на совершенно неучитываемых случайностях, вслепую – что может быть бессмысленней?

Отсюда – распределение: тонне – права, грамму – обязанности; и естественный путь от ничтожества к величию: забыть, что ты – грамм, и почувствовать себя миллионной долей тонны…

Только разности – разности температур, тепловые контрасты – только в них жизнь.

Последней революции – нет, революции – бесконечны.

Нет в жизни ни чёрного, ни белого, и цвет зависит только от основной логической посылки.

Я видел: по  стеклянным рельсам медленно катились прозрачностеклянные чудовища-краны, и так же, как люди, послушно поворачивались, нагибались, просовывали внутрь, в чрево «Интеграла», свои грузы. И это было одно: очеловеченные, совершенные люди. Это была высочайшая, потрясающая красота, гармония, музыка… Скорее – вниз, к ним, с ними!

человечек – тончайший. Он весь как будто вырезан из бумаги, и как бы он ни повернулся – все равно у него только профиль, остро отточенный: сверкающее лезвие – нос, ножницы – губы.