Михаил Зощенко. Собрание сочинений в 3 томах. Том 3. Возвращенная молодость

Мы не знаем, кому принадлежит честь создания древней медицины. В основе этой древней науки была светлая идея, блестящая мысль гениального человека.

Из рук гения эта идея перешла в руки бездарных, посредственных людей. И те в соответствии со своими возможностями свели ее до своего уровня, до степени шарлатанства.

Нечто комическое стало присутствовать в этой идее. Современный человек не может без улыбки рассматривать старинные сонники, старинные толкователи снов. Чушь и вздор присутствуют на каждой странице этих старинных книг.

Правильная идея была опошлена до такой степени, что разобраться в ней не представлялось возможным.

Я снова принимаюсь писать. Мой карандаш буквально подпрыгивает от близких разрывов. Через двор от нас горит дом. Снова с ужасным грохотом разрывается тяжелый снаряд. Это уже совсем рядом с нами. С визгом и со стоном летят осколки. Маленький горячий осколок я для чего-то прячу в карман.
Нет нужды сидеть в этом овине, над которым теперь нет даже крыши.
— Ваше сиятельство, — говорю я. — разумней перейти на переднюю линию.
— Мы останемся здесь, — упорно говорит командир.
Ураганный артиллерийский огонь обрушивается на деревню. Воздух наполнен стоном, воем, визгом и скрежетом. Мне кажется, что я попал в ад.
Мне казалось, что я был в аду! В аду я был двадцать пять лет спустя, когда через дом от меня разорвалась немецкая бомба весом в полтонны.

«Я выхожу из дому, иду на улицу, тоскую и опять возвращаюсь домой. Зачем? Затем, чтоб хандрить…»
Шопен. Письма. 1830 г.

«Я не знал, куда деваться от тоски. Я сам не знал, откуда происходит эта тоска…»
Гоголь – матери. 1837 г.

«У меня бывают припадки такой хандры, что боюсь, что брошусь в море. Голубчик мой! Очень тошно…»
Некрасов – Тургеневу. 1857 г.

«Мне так худо, так страшно безнадежно худо и в теле и в духе, что я не могу жить…»
Эдгар По – Анни. 1848 г.

«Я испытываю такую угнетенность духа, какую я раньше еще не испытывал. Я напрасно боролся против влияния этой меланхолии. Я несчастен и не знаю почему…»
Эдгар По – Кеннеди. 1835 г.

«В день двадцать раз приходит мне на ум пистолет. И тогда делается при этой мысли легче».
Некрасов – Тургеневу. 1857 г.

«Все мне опротивело. Мне кажется, я бы с наслаждением сейчас повесился, – только гордость мешает…»
Флобер. 1853 г.

«Я живу скверно, чувствую себя ужасно. Каждое утро встаю с мыслью: не лучше ли застрелиться…»
Салтыков-Щедрин – Пантелееву. 1886 г.

«К этому присоединялась такая тоска, которой нет описания. Я решительно не знал, куда девать себя, к чему прислониться…»
Гоголь – Погодину. 1840 г.

«Так все отвратительно в мире, так невыносимо… Скучно жить, говорить, писать…»
Л. Андреев. Дневник. 1919 г.

«Чувствую себя усталым, измученным до того, что чуть не плачу с утра до вечера… Раздражают лица друзей… Ежедневные обеды, сон на одной и той же постели, собственный голос, лицо, отражение его в зеркале…»
Мопассан. Под солнцем. 1881 г.

«Повеситься или утонуть казалось мне как бы похожим на какое-то лекарство и облегчение».
Гоголь – Плетневу. 1846 г.

«Я устал, устал ото всех отношений, все люди меня утомили и все желания. Уйти куда-либо в пустыню или уснуть последним сном».
В. Брюсов. Дневник. 1898 г.

«Я прячу веревку, чтоб не повеситься на перекладине в моей комнате, вечером, когда остаюсь один. Я не хожу больше на охоту с ружьем, чтоб не подвергнуться искушению застрелиться. Мне кажется, что жизнь моя была глупым фарсом».
Л. Н. Толстой. 1878 г. – Л. Л. Толстой.
Правда о моем отце.

Есть у вас книги на которые вы основательно подсели? Причины не важны, просто книга не отпускает. Я не про пресловутое "послевкусие" и не про возможность в приличном обществе в удобный момент удачно вставить умную цитату, небрежно так, всем своим видом сообщая: "Да у меня дома еще две пары"... И не про радикальное залипание как у Марка Твена в рассказе "Режьте, братцы, режьте")) Сидишь спокойно, никого не трогаешь (примус починяешь) и вдруг из периферии сознания выходит герой книги (или автор, что вообще - караул) и молча смотрит. Отмахнешься, скажешь: "Видишь, я занята, я другую книгу читаю! Тоже хорошую. Очень хорошую, между прочим! Люди ей десять баллов ставят, а критики рассказывают, что вот он - новый шедевр. Дай, дочитаю, потом вспомню о тебе." Он послушно уходит. Но поздно. Уже неинтересен новый "шедевр", уже мозг, помимо воли, поглощен воспоминанием о ТОЙ книге. И начинается: "Щас одно только место из ТОЙ книжки прочитаю, один абзац - и фсё! И обратно - к шедевру (на галеры)". Очнешься, а ты уже на пятой главе...
У меня ТЕХ книг много, не куча, но много. И каждая из них норовит не вовремя нарушить мой процесс поглощения новой книги. И я несказанно радуюсь, если их полку прибывает)) Редко, оттого еще радостней.
Повесть "Перед восходом солнца" стала ТОЙ книгой в сентябре. И я рада. Уже говорила? Ну и ладно)) Я начала ее читать исключительно из пошлого любопытства: что такое можно было писать восемь лет, собрать кучу материала, в том числе научного, провести громадную работу по систематизации, вывернуть себя наизнанку, а взамен тебя лишат продуктовых карточек? В 1946 году.
Мне кажется, эта повесть из книг, которые невозможно вырвать из исторического контекста. И не надо. Первые главы повести, воспоминания детства и юности, были опубликованы еще в 1943 году. А после войны началось... В то время, как советский народ в едином порыве разрывал горло фашистской гидре, некоторые недальновидные элементы, чуждые соцреализму пасквилянты чернят великий народ, со слезами вспоминая свое мелкобуржуазное детство в отсталой царской России... Это исповедь. Максимально откровенный и спокойный рассказ о себе, о своем вечном страхе жизни. Читая юмористические и сатирические рассказы Зощенко, никогда не догадаешься о состоянии меланхолии, преследовавшем писателя постоянно. Условно повесть можно разделить на две части: воспоминания и анализ. Вернее, психоанализ. И хотя фамилия Фрейда встречается в книге однажды (все лавры отданы Павлову), обладая современными познаниями, несложно понять, откуда растут ноги. Да, книга серьезная, но блеск юмора и адекватное отношение писателя к себе не позволяют ей стать скучной. И целью себе автор ставил помочь людям достичь счастья, вернее "умиротворенного и гармоничного существования". Не "загнать человечество в счастье", стать счастливыми, разобравшись с причинами хандры. Правда, благородно?

Я не знаю, стал ли Михаил Михайлович счастлив в последние годы своей жизни, но знаю, что он не сдавался никогда, не вступал в сделки с совестью и ни о чём не просил. Может, именно это - ключи счастья?