Хирург

Какое забавное все-таки чувство юмора у судьбы – совершенно диккенсовское. 

... жизнь встала, наконец, на пуанты, дрожа напряженными икрами и растерянно улыбаясь. И лучше даже не думать, насколько ей хватит сил.

Чем реже общаешься с людьми, тем проще совершать человеческие поступки.

..... к чему невозможно привыкнуть никогда, - это сама жизнь

<...> дядя Саша как-то сказал, что единственное, к чему невозможно привыкнуть — это трупный запах. Амундсен говорил то же самое про холод. Хрипунов уже в двенадцать лет знал, что единственное к чему невозможно привыкнуть никогда — это сама жизнь.

Вообще ели невозможную, тяжелую, неудобоваримую дрянь: какие-то мясные обрезки, плавающие в желтом жидком жиру, раскисшую от сала жареную картошку, залитые топленым маслом макароны – отъедались разом и за военное детство, и за великую голодуху сорок шестого года. И генетический ужас перед этой голодухой превращал банальный, в сущности, процесс приема и переваривания пищи в нечто сакральное, пропитанное самой настоящей обрядовой, мистической жутью.

В Феремове (как и в миллионе таких же дрянных, закисших, уездных городков) детьми интересовались только в самом зоологическом смысле: здоров, накормлен, ботинки целы – и порядок. И был в этом, знаете ли, свой, особый, высший, далеко не каждому понятный гуманизм. Ибо зачем бессмертная душа существу, которое все равно сгниет на заводе по производству искусственного каучука?

Для хрипуновского папы менингит стал отличным и законным поводом для полноценного внепланового запоя. Впрочем, к тому времени он все чаще уже запивал по вдохновению, а не по строгому расписанию: алкоголизм его торжественно выплывал из пика второй стадии – навстречу делирию, веселеньким микроскопическим галлюцинациям и большому распаду, который и должен был наконец разрушить его печень, в которой у русского человека, как у сказочного Кощея, заключена и душа, и злосчастие, и самая жизнь

Да и что боги? К тому времени они уже как минимум пару тысячу лет не баловали зрителей никакими серьезными акциями, перебиваясь копеечными по бюджетным меркам мелочами – сносным урожаем, вовремя выпавшими осадками да иной раз ребенком, чудесно исцелившимся от чумы, которая на поверку оказывалась самой банальной корью, с которой хороший иммунитет расправлялся в пару недель и без дополнительных молитвенных ухищрений.

Ни к чему не привыкаешь так быстро, как к настоящим чудесам.