
Подборка для флешмоба "Дайте две"
Aedicula
- 2 244 книги

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Больше всего люблю тот вид фантастики, где нет ни фантастической локации, ни невероятных артефактов, а посреди банальной повседневности вдруг склубляется нечто такое... Вроде гоголевского «Носа». Оказывается, и философия такая же есть.
Про московские дворики читано-перечитано, и блатные, и артистические, и номенклатурные, а вот еще философский дворик. Где мальчики, наслушавшись взрослых разговоров, сами обсуждают взрослыми словами взрослые вопросы.
А может, и не мальчики, и были ли мальчики, может, и они тоже сон вместе со своим двориком, как целые главы этой книги. Или условные фигуры традиционного философского диалога, которым автор раздал свои мысли, и они их послушно озвучивают одним и тем же голосом.
Хотя нет, в начале книги — «Предупреждение»: «Все описанные здесь лица, имена, фамилии и биографические данные — абсолютно реальны». Ну да, и майор Ковалёв реален. Конечно.
Это один из персонажей — об авторе/авторском я. Последняя цель достигнута, роман восхитительно оригинальный. И написан так, что, не успев дочитать, начинаешь перечитывать. Та проза, которая не просто «требует мыслей и мыслей», а дает их — мало не покажется.

Волшебно. Вот правда. (до чего же затерты слова) Поясню, что это не восторженность, хотя и это тоже, а выражение какого-то нереального состояния, совпадения с автором и почти физического ощущения текста. Это попадание в пятое измерение, это жадное впитывание думаний автора, сопоставление со своими мнениями и сомнениями; кайф от пойманного чего-то, никогда бы мной не высказанного, а еще раньше - даже не подуманного, только смутно подразумеваемого.
Магия, волшебство, фантастика - как угодно можно назвать редкую удачу совпадения с пониманием каких-то вещей, не важно даже, каких именно. Вот например:
Какая же прелесть, а?!
Помимо неподдающихся описанию астральностей, в книге присутствуют довольно явные реальные достоинства: великолепный слог, прекрасно выстроенные диалоги. Платоновские диалоги отдыхают, кстати. Диалоги у Платона - набрасывание удобных возражений в пользу бедных, вернее, возражения подаются в наиболее удобной форме, чтобы Сократ смог красиво их разбить. (Но великие не обсуждаются, Платону можно всё, какие угодно формы изложения, ибо велик)
Пятигорский частенько вплетает в диалог основных героев (как правило - двоих) вставляет сомнения или безапелляционное суждение третьего. И диалог получает дополнительный объем, - и добавьте сюда еще и самого читателя!
Я не стану выделять книгу "Философия одного переулка" как отдельную вещь Пятигорского, хотя она ближе к художке, чем его лекции. Лекции, интервью, книга - все можно рассматривать как длинный рассказ автора о философии, вернее - о философствовании, еще вернее - о думании.

Сразу - ощущение атмосферы 90-х годов, когда с упоением читали ходивший по рукам самиздат, который был написан авторами, жившими в той среде и времени, о которых шла речь в произведениях. У Пятигорского начало романа приходится на 30-е годы, когда интеллигенция, жившая в уютных московских переулках, обсуждала те трагические времена и события. И рассуждения эти глубоко философские.
Главные герои романа - друзья детства. И, хотя, автор показывает их, начиная с подросткового возраста до взрослых состоявшихся людей, в романе практически нет событий, всё передано через форму диалогов. Можно сказать, что основной герой романа - это процесс рассуждения, мышления, опыт восприятия.
Интересно, что натолкнуло Пятигорского на создание этого романа - произведение Пастернака:
Хотя, роман автобиографичен, главный герой Саша (сам Пятигорский) является, в основном, наблюдателем, созерцателем процесса развития индивидуального сознания троих своих друзей. Пятигорский на их примере показывает разные образы мышления и, соответственно, разные жизненные пути.
Из интервью Пятигорского можно понять, что свои мысли в этом романе он выражает через других героев. Вполне возможно, что роман есть рассуждения с самим собой.
Людмила Пятигорская пишет:
Самая сильная часть романа - период 30-х годов. Это - сосредоточение наиболее красивых и насыщенных философскими смыслами формулировок, в которые погружаешься с желанием впитать их в себя.
Наполненность романа философскими терминами и рассуждениями заставляет постоянно находиться во внутреннем диалоге с собой, сравнивая свои ощущения с размышлениями героев романа (так, что иногда физически чувствуешь, как формируются новые нейронные связи :))
Не раскрываю здесь основные философские мысли. Часть из них я вынесла в цитаты.
Но в последней трети романа, на мой взгляд, всё начинает чересчур затягиваться мОроком буддийской философии. Хочется его сбросить, как пелену, и прочитать то, что без нее останется.
И все-таки, в романе очень явно чего-то не хватает. Для чего нужны были философствования, чему они научили в жизни, к чему привели? Чему могут научить нас? В том то и дело, что они просто не могли жить без этого (по крайней мере Пятигорский). А не хватает: тёплых человеческих отношений, голоса совести и ощущения присутствия в жизни.
Да, безусловно, в романе много есть над чем размышлять и, недаром, Пятигорский сам называет себя учителем, а философов приравнивает к пророкам, но, перефразируя Александра Моисеевича: не принимай полностью мысли другого, того, кого ты считаешь авторитетом для себя, полагая, что все его слова - Истина. Мысли сам, сохраняй себя :)

Следующей особенностью Генри (Генриха Натанииловича Годковского) было то, что он почти не читал книг. Говорил, что они мешают думать.

Приучись по крайней мере не отвечать на те вопросы, которые не задают. Иначе шансов выжить у тебя останется совсем немного.

Здесь всегда стыдятся за другого. Стыд за другого стал формой нашего самосознания.
Вы о себе не думаете, а оттого и другого не видите.
Полная недосягаемость себя для себя самого
Мы никогда не начнем истории. Мы всегда уже в ней.
















Другие издания

