Морфий. Записки юного врача

Других предостерегаю: будьте осторожны с белыми, растворимыми в 25 частях вода кристаллами. Я слишком им доверился, и они меня погубили.

Сегодня во время антракта на приеме, когда мы отдыхали и курили в аптеке, фельдшер, крутя порошки, рассказывал (почему-то со смехом), как одна фельдшерица, болея морфинизмом и не имея возможности достать морфий принимала по полрюмки опийной настойки. Я не знал, куда девать глаза во время этого мучительного рассказа. Что тут смешного? Мне он ненавистен. Что смешного в этом? Что?

Я знаю: это смесь дьявола с моей кровью.

Кокаин – чёрт в склянке!
При впрыскивании одного шприца двухпроцентного раствора почти мгновенно наступает состояние спокойствия, тотчас переходящее в восторг и блаженство. И это продолжается только одну, две минуты. И потом всё исчезает бесследно, как не было. Наступает боль, ужас, тьма.

«Замерзнешь ты, лекарь, и без морфия превосходнейшим образом, – помнится, отвечал мне сухой и здоровый голос, – ништо тебе…»

Я против смертной казни. Но если madame Крицкую поведут расстреливать, Я пойду смотреть.

Многие беды Булгакова происходили от чрезвычайно простой вещи: он всегда правильно оценивал происходящее. А такие люди в России обречены на неизбежные страдания.

Было бы очень хорошо, если б врач имел возможность на себе проверить многие лекарства. Совсем иное у него было бы понимание их действия.

Я вдруг вспомнил кое-какие рассказы и почему-то почувствовал злобу на Льва Толстого.
«Ему хорошо было в Ясной Поляне, — думал я, — его, небось, не возили к умирающим…»

Я обернулся и увидел бесшумную, круглолицую бабку в платке. «Хорошо было бы, если б бабок этих вообше на свете не было», — подумал я в тоскливом предчувствии опасности и сказал:
— Ты, бабка, замолчи, мешаешь — Матери же повторил: — О чем ты думала? Пять дней? А?