Ваша оценка

4,2

(39)

Исполнение желаний

Герою романа студенту Трубачевскому в результате кропотливой работы в архиве посчастливилось совершить удивительное научное открытие - расшифровать фрагменты десятой главы пушкинского "Евгения Онегина"… Отражение жизни советской интеллигенции, изображение молодежи своего времени - эти цели ставил перед собой В. Каверин в этом и многих других своих романах.

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,2

39 оценок

5
38%
4
51%
3
10%
2
0%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 46Хотят прочитать 90

Рецензии

Аноним22 июня 2014 г.
Это просто так, книга про жизнь.
Про жизнь, гораздо более реалистичную, нежели та, которую часто преподносят современные произведения. Сейчас, как ни открою современную прозу, то если уж конфликт или горе какое, то так, чтобы холодело внутри, а если уж happy end, то герои теперь вечно будут жить в стране радуг и единорогов. В обычной жизни всё гораздо менее красочно. Проблемы есть, но они совершенно не такие ужасные. Радости - радостные, но недолгие, да и до сказочного ощущения вечного счастья им далековато. И хотя в душе хочется верить книгам, но сами книги не то, чтобы врут, но немного преувеличивают.
Возвращаясь к "Исполнению желаний" В. Каверина, хочу сказать, что вот тут жизнь похожа на повседневную. Есть радости, но это совершенно те же, которые у нас каждый день (когда на их фоне не исчезают проблемы). Есть и трудности, но преодолимые и не выглядящие, как экзистенциальный ужас. Хороший конец присутствует, но опять же, как и в жизни, совершенно не означает счастья всем даром, а предполагает дальнейшее многообразие светлых и темных, а также всяких цветных событий.
Поскольку проза еще довоенная и не первой тройки из топа от этого автора, то присутствуют все полагающиеся штампы: два друга, один правильный (но не совсем), второй совершивший ошибку (но исправившийся), коммунист (совершенно положительный во всех смыслах), старый молчаливый рабочий, ученый дореволюционного воспитания, но за революцию, представители новой науки, представители старой интеллигенции, не нашедшие места в послереволюционной действительности (отрицательные герои) и т.д.и т.п., включая даже дворника-татарина с многочисленными детьми.
И да, прекрасный вкусный русский язык. Хорошо, четко сбитый сюжет, когда даже описания природы к месту и не выглядят инородными вставками между событиями. Во многом, именно из-за языка и профессионального, выверенного расположения событий, книга читается на одном дыхании. Текст представляет собой единый совершенный узор, когда вроде и привычные линии, но не отрываешь взгляд, пока не проследишь от начала до конца.
Читать далее
20
1,2K
Аноним17 марта 2013 г.
Роман о юности, с ее радостями и ошибками, потерями и приобретениями. Несмотря на драматический сюжет (кража рукописей умирающего профессора присутствует), книга пронизана невероятной юношеской энергией и стремлением к счастью. И главное - это все-таки дружба между будущим врачом Карташихиным и будущим историком Трубачевским, которую не сломала ни влюбленность в одну и ту же женщину, ни жизненные неприятности, ни испытание славой.
12
745
Аноним22 декабря 2016 г.
Не самое известное произведение Каверина, что, однако, не означает, что оно плохое или же скучное. Молодой студент-историк Трубачевский становится секретарем академика Бауэра, знакомится с его дочкой Машенькой, влюбляется, делает историко-филологические открытия, подвергается "неправедным соблазнам", несправедливой опале, ищет себя, мечется по молодости лет, впадает в уныние, сбивается с пути... В общем, очень реалистичный роман, вероятно, частично автобиографичный, о поисках себя в жизни, в науке, в любви. Выглядит как некий задел перед "Двумя капитанами" и "Открытой книгой". Так и напрашиваются параллели: Ваня Карташихин (студент-медик, мечтающий изобрести аппарат для искусственного кровообращения) - Таня Власенкова (героиня "Открытой книги", врач-вирусолог), Машенька Бауэр - Катя Татаринова ("Два капитана"), подлецы Неворожин - Ромашов ("Два капитана") и т.п. Интересно, есть ли в Трубачевском какие-то черты самого Каверина? Во всяком случае, Каверин явно писал о своей молодости, о себе и своих приятелях-одногодках, которые пережили революцию в детстве или юности и, по сути, росли уже в новом советском обществе, мечтали построить в этой стране свою утопию, но каждый, конечно, выбирал свой путь в жизни, путь к славе...
Но, честно говоря, тут мне больше всего полюбился второстепенный персонаж - Матвей Ионыч, то ли сосед, то ли "приемный дед" молодого Карташихина - бывший смотритель маяка, молчаливый, страшный, очень добрый и очень мудрый:

Он говорил редко и только в самых важных случаях, которых у него в жизни было немного. Так, на чествовании одного старейшего монтажника, получившего звание Героя Труда, он вдруг встал с рюмкой в руке и сказал громко: «Дорогой Петр Петрович…» И когда все оцепенели от изумления, только крикнул «ура» и сел на свое место. <...> Маячные огни, в годы его службы, делились на постоянный, постоянный с проблесками и проблесковый, и можно смело сказать, что эти различия вполне исчерпывали все особенности характера Матвея Ионыча. Почти всегда он светился равномерным, спокойным постоянным светом. Случалось, что свет этот прерывался проблесками — это значило, что Матвей Ионыч сердится или огорчен. Но когда постоянный свет через правильные промежутки заменялся полной темнотой, нетрудно было догадаться, что в жизни старшего мастера происходят чрезвычайные и весьма неприятные события. К счастью, даже и проблесковый огонь зажигался редко.
В целом читается легко и быстро, хотя, конечно, иногда передергивает от некой "советчины", но тут уж ничего не поделаешь: до войны еще было далеко, террор только набирал силу, а та молодежь действительно верила в светлое и прекрасное будущее.
Читать далее
6
2,2K

Все рецензии

Похожие книги

Два капитана. В двух книгах. Книга 1

В. Каверин

4,6

(689)

Избранное

В. Каверин

4,5

(10)

Факультет журналистики

Валерий Осипов

(36)

Девять десятых судьбы

Вениамин Каверин

3,5

(10)

Снегурочка

Вениамин Каверин

4,1

(38)

Судьбы. Люди под палубой

Николай Блинов

3,3

(3)

Инженер Северцев

Георгий Лезгинцев

(0)

Ступи за ограду. Киммерийское лето

Юрий Слепухин

4,9

(4)

Таксопарк

Илья Штемлер

4,1

(61)

Дерево жизни

Вадим Кожевников

(0)

Романтика неба

Борис Тихомолов

(1)

И снятся белые снега...

Лидия Вакуловская

4,5

(4)

Белые снега

Юрий Рытхэу

4,2

(23)

Хроника детдомовского сада

Виктор Козько

3,8

(3)

Огни впереди. Круча

Валентин Астров

(1)

Штрихи к портрету

Василий Шукшин

(11)

Остановиться, оглянуться...

Леонид Жуховицкий

(34)

Малиновый звон

Юрий Збанацкий

4,8

(6)

Открытая книга

Вениамин Каверин

4,5

(1,7K)

Сон в начале тумана

Юрий Рытхэу

4,5

(465)

Цитаты

Аноним23 апреля 2023 г.
-Сергей Иванович, ведь они решили, что это не я написал, а вы, - с отчаянием сказал Трубчевский?
Бауэр взглянул на него исподлобья и улыбнулся.
-Ну, дорогой мой, не похоже, не похоже,-сказал он,-это у них от невежества, а у вас от самомнения.
3
157
Аноним19 января 2024 г.
Трубачевский сидел и молчал.
Все, кажется, было на своем месте в этой комнате — и книжная полка над изголовьем, о которой Ванька всегда говорил, что она когда-нибудь пролетит мимо его головы на расстоянии в полтора миллиметра, и письменный стол, закапанный чернилами (одно место прожжено, — Трубачевский помнил, как это случилось), и портрет доктора Карташихина над столом — словом, все, что он видел тысячу раз и с чем был знаком с третьего класса. А между тем что-то переменилось. Сердитый, с сердитым хохолком на макушке, он молча слушал, как они говорили и смеялись, и уже успел рассеянно вытаращить глаза по своей привычке. Потом вдруг посмотрел на Карташихина как-то по-новому, со стороны, и самый приятель его показался ему незнакомым: Карташихин сидел на столе, раскачивая стул ногами, похудевший, с обветренным лицом, горевшим еще от целого дня катанья на лыжах. Пиджак был накинут на одно плечо, ворот расстегнут, он стал грубее и проще.
Читать далее
1
99
Аноним19 января 2024 г.
Солнце садилось, небо становилось мутней и белей, и снег посинел, когда они возвращались. Хомутов снова ушел вперед, и Карташихин не стал догонять: ему захотелось остаться одному среди этих заваленных, тяжелых и белых деревьев парка, в такой тишине, что слышен был только равномерный скрип его лыж. Это была такая тишина и чистота, что он как бы приостановился (хотя он все шел, только очень медленно) и прислушался к себе. Было что-то такое, о чем он забыл, но не так, как забываешь лицо или слово, а нарочно. «Как будто можно что-нибудь нарочно забыть», — подумал он и сейчас же вспомнил.
Читать далее
1
32