Лучшие произведения в одном томе

— Нет, это черт знает что такое, черт, черт, черт!
<...>
— Ты сейчас невольно сказал правду, — заговорила она, — черт знает, что такое, и черт, поверь мне, все устроит!

Слов тратить не буду, говорить не умею, потому что на митингах не выступал, и потому скажу коротко.

- Положение серьезное, но отнюдь не безнадежное.

Потом вся тупая и злая боль вытекла из головы, стекла с висков в её мягкие руки, а по ним и по её телу — в пол, крытый пыльным пухлым ковром, и там погибла.

Я вдруг вспомнил кое-какие рассказы и почему-то почувствовал злобу на Льва Толстого.
«Ему хорошо было в Ясной Поляне, — думал я, — его, небось, не возили к умирающим…»

Я обернулся и увидел бесшумную, круглолицую бабку в платке. «Хорошо было бы, если б бабок этих вообше на свете не было», — подумал я в тоскливом предчувствии опасности и сказал:
— Ты, бабка, замолчи, мешаешь — Матери же повторил: — О чем ты думала? Пять дней? А?

Из отрывочных слов, неоконченных фраз, мимоходом брошенных намеков я узнал то самое необходимое, чего не бывает ни в каких книгах.

«Большой опыт можно приобрести в деревне, — думал я, засыпая, — но только нужно читать, читать, побольше… читать…»

На столе в кабинете в пятне света от лампы мирно лежал раскрытый на странице «Опасности поворота» Додерляйн. С час еще, глотая простывший чай, я сидел над ним, перелистывая страницы. И тут произошла интересная вещь: все прежние темные места сделались совершенно понятными, словно налились светом, и здесь, при свете лампы, ночью, в глуши, я понял, что значит настоящее знание.

... вдруг донеслась отчетливая милицейская трель. Сама по себе она уж никогда не сулит ничего приятного.