Жизнь

Конечно же, если б меня призвали, я бы сейчас уже, наверное, дослужился до генерала. Прирожденного вожака не остановишь. Я такой: если впрягся — значит впрягся. Стоило мне попасть в скауты, я уже через три месяца был старшим патрульным. Организовывать и командовать — это точно мое. Дайте мне взвод, я справлюсь со взводом. Дайте мне роту, я справлюсь еще лучше. Дайте мне дивизию, я с ней вообще сотворю чудеса. Я люблю мотивировать народ, и это как раз пригодилось, когда появились Stones. У меня реально хорошо получается собирать людей в одну команду. Если я умудрился сколотить из кучки раздолбаев-растаманов рабочий коллектив, и еще вспомним моих Winos, абсолютно неуправляемую банду, — значит, у меня явно есть к этому талант. И дело не в том, чтобы размахивать хлыстом, а в том, чтобы не бросать поводья, просто быть, работать, чтобы они всегда чувствовали твое присутствие, что ты их ведешь вперед, а не погоняешь сзади.

Где-то тогда же закончилась моя худшкола. После выпуска преподаватель говорит: “Что ж, по-моему, совсем недурно", и тебя посылают в ]. Walter Thompson. Ты договариваешься о собеседовании, но на подходе уже в принципе знаешь, что тебя ждет: три-четыре пижона в дежурных бабочках. “Кит, да? Очень приятно. Ну-с, покажите, что вы нам принесли”. И ты достаешь им свою потасканную папку. “М-м-м. Что ж, мы все внимательно просмотрели, и, надо сказать, кое-что довольно перспективно. А кстати, как насчет приготовить чайку — справитесь?” Я сказал, что справлюсь, только не для них. Встал и вышел, прихватив свое портфолио — зеленого цвета, как сейчас помню, — а внизу у входа сунул его в урну. Это была моя последняя попытка вписаться в об- шество на его условиях. Отставка номер два. У меня не было ни терпения, ни способностей, чтобы заделаться поденщиком в рекламном агентстве. Заварщик чая — здесь это был мой потолок. Я держался не особенно любезно на собеседовании. Фактически мне нужен был предлог, чтобы самого себя выпроводить, чтобы оставить себе единственный выход — музыку. Я думал: о'кей, у меня два свободных года, армия побоку. Буду блюзменом.

Большинство наркотов докатываются до полного тупизма. Это-то меня в конечном счете и тормознуло. У нас ведь только одна вещь на уме – вмазка. И тогда спрашиваешь себя: я что, совсем уже разучился мозгами шевелить? Какого хрена я общаюсь с этими отбросами? Сплошная тягомотина и больше ничего. Хуже того, многие из них – люди большого ума, плюс вроде как сознают, что сидят на крючке, но, с другой стороны… и что? У всех есть какой-то свой крючок, а мы хотя бы знаем, что дурим себе голову. Никого нельзя считать героем просто за то, что он принимает препараты. Тебя можно считать героем, если ты с них слезешь. Я лично обожал это дело. Но побаловались, и хватит. Кроме того, торчание сильно сужает твои горизонты, так что в конечном итоге весь твой круг знакомых торчками и ограничивается. Я должен был выйти оттуда на простор. Естественно, понимаешь это, только когда уже выбрался. Вот до чего доводит наркота. Ни одна сука в мире так к себе не привязывает.

Джим Диккинсон