Зов предков. Белый клык. Сердца трех. Рассказы

Нельзя, однако, безнаказанно насиловать свою природу. Она непременно отомстит за себя.

Он повиновался с улыбкой: он полз, когда ползла она, сгибался в три погибели, когда она сгибалась, и то и дело сравнивал себя с Джоном Смитом и Покахонтас.

Кто боится порки, тот все равно что выпорот.

Убивай или будешь убит, ешь или тебя съедят - таков первобытный закон жизни.

Он был побеждён (и он это понимал), но не покорён и не сломлен.

Он замечательный пеон, сеньор. Он сделал то, чего не сделал ни один пеон за все время существования Панамы: он дважды в течение одного дня сказал правду.

Главным его козырем была устойчивость, с которой он держался на ногах.

Инстинкт требовал, чтобы голова оставалась свободной. А теперь, прижимаясь к хозяину, Белый Клык по собственной воле ставил себя в совершенно беспомощное положение. Он выражал этим беспредельную веру, беззаветную покорность хозяину и как бы говорил ему: "Отдаю себя в твои руки. Поступай со мной, как знаешь".

Любовь давала знать о себе ощущением пустоты, которая настойчиво, жадно требовала заполнения. Любовь принесла с собой брать и тревогу, которые утихали только от прикосновения руки нового бога. В эти минуты любовь становилась радостью - необузданной радостью, пронизывающий

Я понимаю, собака этого заслуживает. За ней надо ухаживать, как за человеком, как за больным ребенком.