Вино из одуванчиков. Повесть и рассказы

Никто никогда не умирает, если у него есть дети и внуки. Я еще очень долго буду жить. И через тысячу лет будут жить на свете мои потомки — полный город!

Они не без опаски двинулись вперёд и заглянули в комнату, в которой обнаружились всего два предмета обстановки – старик и стул. Они обладали сходством – оба истончились до того, что просматривалось их внутреннее строение, члены и сочленения, жилы и сухожилия. Всё остальное – некрашеный дощатый пол, голые стены, потолок и огромная масса недвижного воздуха.

Ему нравится слушать тишину, говорил он, если к ней вообще возможно прислушиваться, ведь, продолжал он, в этой тишине можно услышать, как осыпается пыльца в воздухе, разогретом пчелиным гудением.

Здесь обитают мирные летние ветры и уходят в зелёные дебри, незримые, как призрачные киты

...Время проходит бесследно. Человек всегда живет в настоящем...

Когда жизнь кончена, она словно яркий фильм, промелькнувший на экране, - все предрассудки, все страсти вспыхнули на миг перед глазами, и не успеешь крикнуть: "Вот был счастливый день, а вот несчастный, вот милое лицо, а вот ненавистное", как пленка уже сгорела дотла и экран погас 

Сколько он себя помнил, никогда в жизни ему не случалось сделать подлость. Он просто не смел. Должно быть, все, что было в нем подлого и низкого, копилось впрок для такого вот часа. "Подлец" - он загнал это слово в самый дальний угол сознания. Слёзы навернулись на глаза, покатились по щекам.

«Я хочу почувствовать все, что только можно, - думал он. - Пусть я устану, я хочу почувствовать эту усталость. Я не должен забывать, что я - живу, я знаю, что я живу, мне нельзя этого забывать ни ночью, ни днём, ни завтра, ни послезавтра.»

Бывают дни, состоящие исключительно из запахов : вдыхаешь весь мир в одну ноздрю, а выдыхаешь в другую

Когда человеку семнадцать, он знает все. Если ему двадцать семь и он по прежнему знает все-значит, ему все ещё семнадцать.