Вино из одуванчиков. Повесть и рассказы

- Это, наверно, Мирмидоны, они раз в пять лет пролетают мимо Марса к Земле. Меня в самую гущу занесло. Кругом точно огромный калейдоскоп... Тут тебе все краски, размеры, фигуры. Ух ты, красота какая, этот металл!

В конце концов, не в этом ли заключается наша жизнь — в способности ставить себя на место других людей и смотреть их глазами на пресловутые чудеса и говорить: " А, так вот как вы это видите. Теперь я запомню ".

Это было лучшее изо всех времён, это было худшее изо всех времён; это был век мудрости, это был век глупости... это были годы Света, это были годы Мрака... у нас было всё впереди, у нас не было ничего впереди...

Никогда не спрашивайте писателя, какого угодно писателя, почему он пишет, зачем он пишет, откуда он, куда направляется. Придет время, он скажет сам.

– Некоторые люди слишком рано начинают печалиться, – сказал он. – Кажется, и причины никакой нет, да они, видно, отроду такие. Уж очень все к сердцу принимают, и устают быстро, и слезы у них близко, и всякую беду помнят долго, вот и начинают печалиться с самых малых лет. Я-то знаю, я и сам такой.

Если тебе что-нибудь нужно, добивайся сам

Как бы ты ни старалась оставаться прежней, ты все равно будешь только такой, какая ты сейчас, сегодня.

Мир спал, освещённый луной. А на его ладони лежала Улыбка. Он смотрел на неё в белом свете, который падал с полуночного неба. И тихо повторял про себя, снова и снова: «Улыбка, чудесная улыбка...»

Впереди целое лето, несчетное множество дней — чуть не полкалендаря.

Утро было тихое, город, окутанный тьмой, мирно нежился в постели. Пришло лето, и ветер был летний — теплое дыхание мира, неспешное и ленивое. Стоит лишь встать, высунуться в окошко, и тотчас поймешь: вот она начинается, настоящая свобода и жизнь, вот оно, первое утро лета.