Конец света

И увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон. Он действует перед ним со всею властью первого зверя и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю, у которого смертельная рана исцелела; и творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю перед людьми. И чудесами, которые дано было ему творить перед зверем, он обольщает живущих на земле, говоря живущим на земле, чтобы они сделали образ зверя, который имеет рану от меча и жив. И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя. И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его. Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть.

«Все наши (предпотопные или ископаемые) женщины ужасные кокетки. Это естественное следствие той неограниченной свободы, которою они у нас пользуются. Многие наши мудрецы утверждают, что без этого наши общества никогда не достигли бы той степени образованности и просвещения, на которой они теперь находятся; но я никак не согласен с их мнением. Просвещенным можно сделаться и заперши свою жену замком в спальне — даже еще скорее; а что касается до высокой образованности, то спрашиваю: что такое называем мы этим именем? — утонченный разврат, и только! — разврат, приведенный в систему, подчиненный известным правилам, председательские кресла которого уступили мы женщинам. Зато они уж управляют им совершенно в свою пользу, распространяя свою власть и стесняя наши права всякий день более и более. Могущество их над обществом дошло в наше время до своей высочайшей точки: они завладели всем — нравами, разговорами, делами — и нас не хотят более иметь своими мужьями, а только любовниками и невольниками. При таком порядке вещей общества неминуемо должны погибнуть.

Ужасное бѣдствіе въ наказаніе за повсемѣстный развратъ нравовъ
 
…Съ нѣкотораго времени всѣ почти народы были поражены предчувствіемъ какого-то ужаснаго бѣдствія; на землѣ провозглашались самыя мрачныя пророчества. Родъ человѣческій, казалось, предвидѣлъ ожидающее его наказаніе за повсемѣстный развратъ нравовъ; и какъ сильнѣйшіе всегда сваливаютъ вину на слабыхъ, то все зло было естественно приписано людьми женскому ихъ полу. Повсюду принимались мѣры противъ неограниченной свободы женщинъ, хотя мужчины не вездѣ оставались побѣдителями. Это было время гоненія на юбки: всѣ супружества въ разбранкѣ; въ обществахъ господствовалъ хаосъ.

Пустынное царство Сѣвера
 
Наконецъ вступили мы въ пустынное царство Сѣвера. Зелени почти не видно. Гранитъ, вода и небо, занимаютъ все пространство. Природа кажется разоренною, взрытою, разграбленною недавно удалившимся врагомъ ея. Это поле сраженія между планетою и ея атмосферою, въ вѣчной борьбѣ которыхъ лѣто составляетъ только мгновенное перемиріе. Въ непрозрачномъ, тускломъ воздухѣ, надъ полюсомъ, висятъ растворенныя зима и бури, ожидая только удаленія солнца, чтобъ во мракѣ, съ новымъ ожесточеніемъ, броситься на планету; и планета, скинувъ свое красивое растительное платье, нагою грудью сбирается встрѣтить неистовыя стихіи, свирѣпость которыхъ какъ-будто хочетъ она устрашить видомъ острыхъ, черныхъ, исполинскихъ членовъ и желѣзныхъ ребръ своихъ.

Ужасный человѣкъ обербергпробирмейстеръ 7-го класса Иванъ Антоновичъ Страбинскихъ
 
…Я тоже чувствовалъ усталость отъ верховой ѣзды, и желалъ нѣсколько отдохнуть въ этомъ мѣстѣ. Прочіе наши товарищи охотно согласились со мною. Одинъ только достопочтенный нашъ предводитель, обербергпробирмейстеръ 7-го класса, Иванъ Антоновичъ Страбинскихъ, слѣдовавшій въ Якутскъ по дѣламъ службы, негодовалъ на нашу лѣность и понуждалъ насъ къ отъѣзду. Онъ не вѣрилъ ни сравнительной анатоміи, ни нашему изнеможенію, и все это называлъ пустою теоріею. Въ цѣлой Сибири не видалъ я ума холоднѣе: доказанной истины для него было недовольно; онъ еще желалъ знать, которой она пробы. Его сердце, составленное изъ негорючихъ ископаемыхъ веществъ, было совершенно неприступно воспламененію. И когда докторъ клялся, что натеръ себѣ на сѣдлѣ оконечность позвоночной кости, онъ и это причислялъ къ разряду пустыхъ теорій, ни къ чему не ведущихъ въ практикѣ и по службѣ, и хотѣлъ напередъ удостовѣриться въ истинѣ его показанія своей пробирною иглою. Иванъ Антоновичъ Страбинскихъ былъ поистинѣ человѣкъ ужасный!

Теоріи прилипчивы
 
Теоріи прилипчивы, какъ гнилая горячка, и таково дѣйствіе остроумныхъ или благовидныхъ ученій на слабый умъ человѣческій, что тѣ именно головы, которыя сперва хвастаютъ недовѣрчивостью, мало-по-малу напитавшись летучимъ ихъ началомъ, дѣлаются отчаянными ихъ послѣдователями, и готовы защищать ихъ съ мусульманскимъ фанатизмомъ. Я еще спорилъ и улыбался, какъ вдругъ почувствовалъ, что окаянный Нѣмецъ, среди дружескаго спора, привилъ мнѣ свою теорію; что она, вмѣстѣ съ кровью, расходится по всему моему тѣлу и скользитъ по всѣмъ жиламъ; что жаръ ея бьетъ мнѣ въ голову; что я боленъ теоріею. На другой день я уже былъ въ бреду: мнѣ безпрестанно грезились великіе перевороты земнаго шара и сравнительная анатомія, съ мамонтовыми челюстями, мастодонтовыми клыками, мегалосаурами, плезіосаурами, мегалотеріонами, первобытными, вторичными и третичными почвами. Я горѣлъ жаждою излагать всѣмъ и каждому чудеса сравнительной анатоміи. Бывъ нечаянно застигнутъ въ степи припадкомъ теоріи, за недостаткомъ другихъ слушателей, я объяснялъ Бурятамъ, что они, скоты, не знаютъ и не понимаютъ того, что сначала на землѣ водились только устрицы и лопушникъ, которые были истреблены потопомъ, послѣ котораго жили на ней гидры, драконы и черепахи, и росли огромныя деревья, за которыми опять послѣдовалъ потопъ, отъ котораго произошли мамонты и другія колоссальныя животныя, которыхъ уничтожилъ новый потопъ; и что теперь они, Буряты, суть прямые потомки этихъ колоссальныхъ животныхъ.

Великолѣпіе и разнообразіе картинъ Сибири
 
По мѣрѣ приближенія нашего къ берегамъ Лены, видъ страны становился болѣе и болѣе занимательнымъ. Кто не бывалъ въ этой части Сибири, тотъ едва ли постигнетъ мыслію великолѣпіе и разнообразіе картинъ, которыя здѣсь, на всякомъ почти шагу, прельщаютъ взоры путешественника, возбуждая въ душѣ его самыя неожиданныя и самыя пріятныя ощущенія. Все, что̀ вселенная, по разнымъ своимъ удѣламъ, вмѣщаетъ въ себѣ прекраснаго, богатаго, плѣнительнаго, ужаснаго, дикаго, живописнаго; съеженные хребты горъ, веселые бархатные луга, мрачныя пропасти, роскошныя долины, грозные утесы, озера съ блещущею поверхностью, усѣянною красивыми островами, лѣса, холмы, рощи, поля, потоки, величественныя рѣки и шумные водопады—все собрано здѣсь въ невѣроятномъ изобиліи, набросано со вкусомъ, или установлено съ непостижимымъ искусствомъ. Кажется, будто природа съ особеннымъ тщаніемъ отдѣлала эту страну для человѣка, не забывъ въ ней ничего, что̀ только можетъ служить къ его удобству, счастію, удовольствію; и, въ ожиданіи прибытія хозяина, сохраняетъ ее во всей свѣжести, во всемъ лоскѣ новаго издѣлія.